Вольфганг Колльберг - Хранители жемчужного жезла

Влуни, который все это время держал глаза закрытыми, лихорадочно соображал. Вероятно, Ринхен и Водор тоже приземлились на ярмарке. Значит, сейчас главное — найти остальных и смыться отсюда. Остается надеяться, что оба они не ранены. Ага, судя по словам этих мерзавцев, Водора поймали и он, похоже, в добром здравии. (Влуни мысленно усмехнулся.) Должно быть, темпераментный Водор устроил баньку этому глупому директору цирка (или кем там он себя воображает).

— Эй, малыш, можешь открывать глаза, — Мадам сняла с плеч Влуни маленькую синюю накидку.

— Боже, Лизхен, да ты упаковала его, как рулет! Не удивительно, что он не может шевельнуться.

Влуни с простодушным видом взглянул на Мадам Терезию:

— Я просто был напуган, иначе ни за что не стал бы кусаться, — голос гнома звучал просительно. — Я совсем безобидный. Можешь смело развязать меня.

— Безобидный?! Блажен, кто верует. Ничего не выйдет!

Влуни вспомнил о своем бесспорном актерском таланте и о трюке, которым он частенько сбивал с толку даже Клининга. Он внезапно начал всхлипывать, ужасно жалостливо:

— Я… Я… Так испугался… Вы же хотели меня зажарить и съесть… И моего друга вы тоже хотите съесть… Мне так страшно! — При этом он сделал так, чтобы на глаза навернулись две большие слезы и покатились по его мордашке.

Вообще-то у Мадам от природы было мягкое сердце, и слезы малыша тронули ее. Но бизнес есть бизнес.

— Я бы тебя, конечно, развязала, но кто поручится, что ты не сбежишь? Ты ведь гвоздь программы, сам видел. — Мадам Терезия приняла полную достоинства позу и процитировала: «Семя станет плодоносным, когда будут отринуты ложные кумиры и сила любви соединит то, что принадлежит обоим». — При этом она передразнивала замогильный голос Влуни. — Малыш, это было просто супер! Скучающая кошечка отстегнула сто евро. Просто так. Ты истинный талант! Ты мог бы серьезно подумать о шоу-бизнесе. Сейчас у тебя есть такая возможность. И я была бы просто дурой, упустив тебя.

Проклятье! Влуни злился на себя: ну почему он не мог взять себя в руки! Мадам, кажется, не так глупа, как казалось. Она поняла тайное желание Влуни. Проклятье, она просто читала его мысли. Влуни мог поклясться, что толстуха и сама неплохой для Этой Стороны медиум. Ему вспомнилось собственное участие в надувательстве Мадам Терезии: «Медиум, мы внимаем тебе…». Ему ничего не оставалось, как сдаться и умильно болтать. А надо было всего лишь молчать, и тогда все выплыло бы наружу. Ну почему он просто не сказал Карлу: «Загляните под мою накидку»?

— Лизхен, я могу связать этого, как и того, другого, моими золотыми нитками для блох. Это выглядит намного лучше, чем такая обмотка, и гарантированно крепче.

Флориан понял, что сострадание здесь неуместно. Лизхен права: если они упустят этот единственный шанс, им останется только пенять на себя. В жизни всегда надо на что-то решаться, а с мягким сердцем ничего не добьешься. А вывод прост: куй железо, пока горячо; хватай судьбу за вихор и делай деньги. Как знать, переносят ли эти карлики местный климат? А вдруг рано или поздно они станут жертвой какой-нибудь болезни? Тогда придется распрощаться и с медиумом, и с гладиатором.

— Ну, так что, Лизхен? Пятьдесят на пятьдесят?

— Пятьдесят на пятьдесят? Не торопись, Флори. У меня процветающее предприятие. Малыш приносит мне своим участием от тридцати до ста евро за сеанс. А у тебя — только вшивый блошиный цирк! — Мадам Терезия разразилась смехом. Вшивый блошиный цирк — хорошо сказано!

Флори пропустил колкость мимо ушей:

— Начиная с сегодняшнего вечера у меня римский цирк с настоящими гладиаторскими боями. Мне осталось подготовить еще пару вещей, тогда кровь будет течь вполне реалистично. Не для слабонервных. Я выпущу моего гнома против самых ужасных кровососов. Пять самых крупных блох против одного человека. Это потрясет зрителей. Настоящая борьба не на жизнь, а на смерть. А то, что гладиатор — такой милый глазастый паренек, только усилит сочувствие зрителей и сенсационность номера.

— Ха, неплохо придумано, Флори! Просто супер! — Мадам Терезия, казалось, была под впечатлением. — Но какова будет моя роль?

— Один я все это дело не потяну. Это не шоу одного мужчины. Помимо всего прочего ты нужна мне как кассир. — Флориан поманил Мадам Терезию работой, которую доверяли лишь своим. — Кроме того, мне понадобится твой талант рисовать афиши. И так далее…

— А что будет с моим бизнесом?

— Мы будем открываться по очереди. Сперва сенсационный СМЕРТЕЛЬНЫЙ НОМЕР в «Колизее», потом гарантированный взгляд в будущее в «Синем кабинете». Так мы сможем оптимально использовать поток посетителей.

— И мы договоримся пятьдесят на пятьдесят?

— И мы договоримся ровно пятьдесят на пятьдесят! Тогда у нас не будет ссор, а будет двойная польза.

— А если оба малыша не захотят с нами сотрудничать?

— Тогда мы зажарим обоих парней себе на закуску! — Флориан, стоявший спиной к Влуни, многозначительно ухмыльнулся Мадам Терезии. — Ты согласна? — и директор новоявленного ристалища пожал руку хозяйке «Синего кабинета».

Мадам Терезия трясла руку своего нового партнера, а Влуни в ужасе думал о страшной судьбе бедного Водора, который сегодня вечером будет брошен на съедение блохам в занюханном балагане со звучным названием «Колизей».

Пора!

Клининг с Вальмином проскользнули под край палатки. Зрители, которых уже встречала сияющая Мадам Терезия, занимали стоячие места перед большим настенным экраном, на который проецировалась арена микроскопического «Колизея». Зрители, купившие себе места в ложе за двадцать евро, располагались прямо перед бывшим маленьким манежем цирка, который теперь, окруженный декорациями римского Колизея, нарисованными на картоне, изображал арену. Для зрителей первого ряда были установлены лупы.

Посреди арены стоял стеклянный куб. Кажется, это был перевернутый маленький аквариум или террариум. Тот, кто вглядывался или наблюдал через лупу, мог увидеть там несчетное количество блох, бодро прыгающих вокруг. Точное их число установить было невозможно, поскольку насекомые постоянно находились в движении.

В трех местах арены и над стеклянным кубом происходящее фиксировали «Камкодеры», передавая сменяющиеся картинки на большой экран над стоячими местами. Увеличенные фото блох-монстров вызывали у публики возгласы отвращения и брезгливости. Когда возникло фото крохотного создания в маленькой клетке, которая стояла на краю арены, по толпе пронесся стон сочувствия маленькому гладиатору, которого сейчас должны будут кинуть на съедение блохам.

Водор, подавленный, сидел, опустив голову, в левом углу клетки. На нем были золотые доспехи из пластика. Над золотым пластиковым шлемом торчала пара маленьких красных пуховых перьев, которые колыхались при каждом движении. В руках он вертел булавку, переделанную в меч. Вооружением шеф и хозяин «Колизея» особенно гордился: пришлось подключить всю свою фантазию, чтобы экипировать малыша достойно.