Тамара Крюкова - Чёрный альбатрос

— Вчера они чуть не забили тебя до смерти.

Марика осознала, чего от неё ждут. Всё это шествие было затеяно, чтобы наказать провинившихся. Девочка легонько, чтобы не причинить боли, ударила сначала одного, потом другого горца и протянула плеть Лие.

Видя подобное небрежение к отмщению, горцы зароптали. Даже барабанщики снизили темп, и барабанная дробь сникла. Лия не спешила забирать плётку. Она уставилась на девочку и с презрением сказала:

— Ты что, совсем не умеешь радоваться?

— Если бы плётка была у меня вчера, я отходила бы их с большим удовольствием, — сказала Марика, кивнув в сторону провинившихся.

— Что изменилось сегодня? — поинтересовалась предводительница.

— Вчера мне нужно было защищаться, а сегодня беззащитны они.

— Если сегодня проявишь слабость, то завтра об этом горько пожалеешь. Вы, люди низин, совсем не чтите законов силы. Дикари! — Лия произнесла слово с такой брезгливостью, будто выплюнула.

Марику часто называли дикаркой. Но в устах облаченной в шкуры жительницы гор прозвище звучало не обидно, а забавно. Девочка, не сдержавшись, улыбнулась.

— Они могли бы с лёгкостью уронить меня в пропасть, но не сделали этого. Выходит, они тоже проявили слабость? — напомнила Марика.

— Нет, благоразумие. Они знали, что их ждёт, если бы они лишили нас праздника.

— Что слушать эту чужестранку! Все устали от слов. Мы хотим зрелищ! — выкрикнул юноша в леопардовой шкуре.

Его поддержал дружный хор голосов. Понимая, что племя не на её стороне, предводительница не стала никого одергивать. Барабанная дробь опять начала набирать скорость. Горцы, пританцовывая, направились по кругу, и их пение перешло в скандирование:

— Давай! Давай! Давай!

Лия размахнулась и со всей силы стегнула плетью одного из провинившихся. Это послужило сигналом к тому, что остальные могли приступить к действию. Люди один за другим стали бросать в стоящих в круге мужчин камни. Их движения были слаженными, доведёнными почти до автоматизма, словно им приходилось выполнять этот ритуал много раз. Никто не бросал камень прежде идущего впереди. Каждое меткое попадание танцующие встречали радостными криками. Наказуемые стоически переносили пытку. Они не пытались уклониться от ударов и не произносили ни звука. Лишь глаза выдавали их муку. Вот один из них пошатнулся и упал, но, несмотря на сыплющиеся на него удары, тотчас с трудом поднялся на ноги. Он твёрдо знал законы племени. Слабого забьют. Сильный имеет шанс выжить.

— Стойте! Что вы делаете! — крикнула Марика, но на её крик никто не обратил внимания.

Все были словно загипнотизированы стуком барабанов. Казалось, даже воздух вокруг вибрировал, и каждая клеточка тела наполнялась безумием. Марика вдруг подумала, что стоит барабанам смолкнуть, как люди очнутся и поймут всю чудовищность этой дикой пляски. Неизвестно откуда в ней взялись силы, она подскочила к музыкантам и выбила тамтам из-под рук играющего. Инструмент отлетел в сторону и, как кеглю, сбил другой барабан.

Музыка внезапно оборвалась. Люди застыли на месте. В наступившей тишине Марика слышала шум отдалённой горной реки и биение собственного сердца.

Лия подбежала к девочке и наотмашь ударила её по лицу.

— Как ты смела! Мы даровали тебе день радости, а ты лишила нас праздника.

От удара Марика упала, но заставила себя встать на ноги. Она не собиралась умирать на коленях. Девочка понимала, что после случившегося её не пощадят. Словно в ответ на её мысли из толпы выкрикнули:

— Пусть разделит их участь! В круг её!

Лия вскинула вверх руку, охлаждая пыл рьяных соплеменников.

— Нет! Она ещё слишком слаба и быстро подохнет. Подождём, пока она окрепнет.

— К чему заботиться о моём здоровье, если вы всё равно хотите забить меня камнями? — спросила девочка.

— Скорая казнь не приносит радости, — зло выпалила Лия.

— А какая радость в том, чтобы мучить других?

— Разве тебе не приятно видеть, что кому-то хуже, чем тебе?

— Нет.

Взгляды Марики и Лии скрестились. По сравнению с мускулистой предводительницей горцев девочка выглядела миниатюрной и беззащитной, но в её глазах горел непримиримый огонь. Не ожидая встретить в столь хлипком создании такого отпора, Лия отвела глаза. Опасаясь, что её слабину могли заметить, она с силой толкнула девчонку в круг.

Марика с размаху налетела на вчерашних мучителей, и все трое повалились на землю. Толпа загоготала, но в этом смехе не было радости.

— Мне жаль вас, — поднимаясь, сказала девочка.

— Жаль?! — переспросила Лия и обратилась к соплеменникам: — Вы слышали? Она нас жалеет!

Её слова потонули во всеобщем хохоте и визге. Похоже, праздник начал приносить дикарям истинное удовольствие.

Марика не лукавила. Она действительно чувствовала жалость к этим сильным, но увечным людям, которые умели радоваться, лишь принося боль другим. Как такое могло случиться при всей красоте, что их окружала?

— Вы слепые, — печально сказала Марика.

— Слепые? Вот потеха! Ты слепой! Нет, это ты слепой! — хохотали горцы, тыча друг в друга пальцами.

Эти люди были не только слепы к красоте. Их души были глухи к доброте. Марика вдруг вспомнила надпись на путеводном камне. Она сулила радость. Только оказалось, что каждый радуется по-своему.

Видно, все дороги в Безвременье ведут к одному концу. Девочка на прощание посмотрела на небо. До чего же оно голубое и бездонное! Странно, но Марика не испытывала ни страха, ни обиды, а только грусть. Она перевела взгляд на суровый лик на скале. В игре солнечных бликов ей показалось, что из глазницы идола течёт слеза.

— Даже горы плачут, глядя на вас, — сказала девочка.

Барабанщики снова ударили в тамтамы. Девочка закрыла глаза и стиснула зубы. Она знала, что не станет рыдать и молить о пощаде, как и стоящие рядом с ней мужчины.

Воздух опять завибрировал от боя барабанов. Это означало, что пришла пора Марике попрощаться со всем, что ей было дорого в этой жизни. Она вспомнила Глеба и пожелала ему счастья с другой девушкой. Она мысленно простилась с названой матерью Агнессой и даже с вредной гувернанткой мадам Стилет. Марика подумала о Прошке с Трояном, всем сердцем надеясь, что им повезёт больше, чем ей.

Внезапно барабанный бой прервал звонкий детский голосок:

— Вода! Вода!

Музыка оборвалась. Все взоры обратились к суровому гранитному лику на скале. Из глазницы идола, как слёзы, струилась вода. По толпе пронесся шёпот.

— Источник… Источник проснулся…

Несколько мгновений все стояли не шелохнувшись, а потом оцепенение спало и люди бросились к скале. Каждый хотел добраться до источника первым. Отпихивая друг друга, они набирали воду в пригоршни. В толкучке люди больше расплёскивали драгоценную влагу, но со всеми, кому удавалось сделать хотя бы один глоток, происходило чудесное превращение. Счастливчики больше не лезли по головам, а помогали напиться другим. Взрослые подсаживали детей. Над горами, множась эхом, разнёсся задорный смех.