Владислав Крапивин - Трое в «копейке», не считая зайца Митьки

— Ну, тогда хоть коньячку глоток…

— Не здесь же! Подожди до стоянки.

А. К. выражает общие мысли, сочиняя на ходу:

Митька, позевывая, отмечает некоторое несоответствие легкой ироничности первых строк и неожиданного пафоса последних. Автор дышит несколько неровно. В. П. примирительно говорит, что до России пока еще далеко.

Вокруг белорусские просторы. Порой они очень даже похожи на наши, но немало и отличий. Бегут назад деревни с остроконечными башнями костелов. Иногда попадаются на обочинах большие, в несколько метров, черные распятия — чтобы оберечь путников от всего плохого. А солнце, между прочим, берет свое, погода наконец налаживается…

8.35. С.С. артистично рассказывает нам разные истории из жизни белорусских писателей. Напоминает, что сегодня открылся съезд «письменников» Беларуси! По словам С.С., если мы поторопимся, то успеем к послесъездовскому банкету. Но что-то неохота…

9.12. С.С. снова в ударе. С неподражаемым юмором поведал еще одну историю о знакомых нам (по его же рассказам) датчанах.

История называется «Шура, датчане и валенки…». А. К. наскоро конспектирует ее в бортовом журнале. Вот суть.

Во времена совместной жизни С.С., его товарища Шуры Потапенко и двух датчан Бента и Йенца в студенческом общежитии они вечерами пили «чернила» (дешевую бормотуху), причем бегали за нею по очереди, натягивая и зимой и летом стоптанные валенки, всегда стоявшие у порога. И так эти валенки полюбились датчанам, что спустя несколько лет после окончания университета Потапенко получил от Бента письмо. Бывший сокурсник умолял выслать ему две пары нашей национальной обуви.

Шура работал тогда в Лагойском районе, в местной газете. Пришел на склад райпотребсоюза, купил две пары валенок по цене сорок восемь копеек. Запаковал их в посылку, на которой вывел: «Королевство Дания. Орхус, университет. Докторанту Бенту». Через месяц получает от того письмо:

«Шура, ни одна пара валенок мне не досталась. Одну пришлось отдать ректору университета. Вторую научному руководителю. Вышли еще…»

Одним словом, за год, вызывая удивление почтальонов и некоторый интерес компетентных органов, Потапенко выслал в Данию весь запас валяной обуви райпотребсоюза.

Может быть, именно благодаря валенкам Бенту и удалось успешно защитить докторскую диссертацию и стать главным специалистом по России?

9.25. Проезжаем деревню Вавёрка. Так белорусы называют белку. По подсчетам С. А., от дома А. К. пройдено 4000 километров (не стоит путать с показанием спидометра, на котором к моменту отъезда было уже около двухсот километров). Сделав нехитрые расчеты, В. П. говорит, что это равно одной десятой части земного экватора. Едем мы восемь суток, значит, за восемьдесят дней могли бы, как герои Жюля Верна, обогнуть земной шар. Но пока у нас другие планы.

10.00. По твердому намерению С.С. прокутить с нами его заначку останавливаемся в придорожной корчме. Уютный зальчик со старым патефоном, таким же, как у Командора дома (но, увы, неиграющим). «Скромный белорусский завтрак» на троих. (Митька, как существо неплотоядное, от всего изобилия отказался, но был утешен глотком, как обещано.) Слопали (если не сказать «сожрали») две рульки — запеченные свиные голени, ведро салата и три громадных порции отварного картофеля. Ну и, конечно, приговорили бутылочку с танцующими буселами на этикетке… Как польские «лы-цари» на дороге к Москве.

Несмотря на то что за все рассчитывался гостеприимный С.С., нам удалось подсчитать: чтобы устроить подобное пиршество в Екатеринбурге, потребовалось бы в три раз больше средств.

10.30. Еще одна деталь. Туалет около корчмы похож на сказочный дворец (такие ухоженные и чистые места общественного пользования нам в пути еще не попадались). Вот бы сводить в такой российского дорожного министра на экскурсию или лучше для обмена опытом придорожного сервиса.

10.35. Очередная заправка «Лайбы». 20 литров бензина — 10 600 «зайчиков». На спидометре 4297 километров. Над нами кучевые облака. Это «на теплую погоду», если верить русскому месяцеслову. Движемся дальше. С.С., разомлев от сытного завтрака, рассказывает, как он однажды реализовал свою детскую мечту: «Побыть внутри облака».

Будучи корреспондентом республиканской газеты, он уговорил знакомого вертолетчика, и тот на «К-26» поднял его прямо в центр облака. Главное, что все обошлось…

11.00. Слева от нас Налибокская пуща. Она тянется к юго-западу на двести километров. Где-то в ее глубине — родовая усадьба Феликса Эдмундовича Дзержинского. И чего пану не жилось?

Местный пейзаж отражает в своем творчестве А. К., которому присутствие в машине С.С. дает возможность отдохнуть от штурманских забот:

11.15. Переезжаем через реку Березину. Тоже историческая речка!

11.25. Местечко Бакшты. Перевод названия неизвестен даже С.С. А само местечко некогда было пунктом дислокации главного штаба Армии Крайовой.

Через несколько минут наблюдаем на горизонте город Воложин. Тут С. С. растолковывает нам этимологию названия, давая два варианта оной: первый, от слова «волога» — влажное место, низина; второй, от слова «волок» — место перетаскивания варяжских ладей по суше на их пути «из варяг в греки».

С.С. нам все уши прожужжал о том, что где-то рядом единственный в Белоруссии выход скальных пород. Место, куда возят школьников-экскурсантов со всей республики. Судорожно ищем взорами: где же эти скалы? «То ли они ёсть, то ли не ёсть?»

12.15. На полной скорости пролетели мимо Дома творчества белорусских писателей «Ислочь». А. К. и С.С. уговаривали остановиться и посмотреть на местные красоты: обрыв над Свислочью, с которого все белорусские классики (по словам С.С.) хоть единожды да блевали после обильных возлияний. Вспомнили, что продолжает работу съезд «письмен-ников» и его гости, должно быть, размещены здесь… В. П. воспротивился остановке, трезво заметив, что наблюдать рвотные процессы даже у классиков — дело недостойное… Ну-ну, вам, классикам, виднее…

А. К. как-то замкнулся в себе: очевидно, его памяти мимо «Ислочи» проскочить на полной скорости все же не удалось. Чтобы вернуть товарища в наш круг, экипаж вынужден был выслушать еще одно «мемуарное» откровение.