Жаклин Уэст - Книга секретов

– Не могу встать, – выдавила она сквозь стиснутые зубы.

– Придется нам ей помочь, – приказал Леопольд. – Харви, положи пистолет и иди сюда.

Резерфорд и три кота только-только сумели помочь Олив вновь удержать равновесие на онемевших ногах, когда из орляка за ними раздался щелчок.

За щелчком последовал глубокий, мягкий смешок.

Коты замерли, словно кто-то вытащил из них батарейки. Олив обернулась и упала на одно колено. Резерфорд встревожено отступил на шаг.

Олдос МакМартин изящной походкой шел по цветущему склону, и с каждым его шагом облака все больше сгущались. Пейзаж заливала темнота. Сбившись вокруг Олив, коты испуганно, еле заметно вздрогнули.

– Я избавился от твоих нарисованных помощников, Олив, – проговорил Олдос, подходя ближе. – Чуточку кремня, чуточку огня, – улыбнулся он все той же кривой, хищной улыбкой, и Олив почувствовала, как желудок у нее ухнул в пятки. – А от этих избавиться еще проще.

Пока Олив, покачиваясь на онемевших руках и коленях, отчаянно шарила в поисках потерянного водяного пистолета, Олдос сделал движение рукой – жест столь скупой, что, казалось, он почти что не существовал – и прошептал что-то себе под нос.

Леопольд упал первым. Длинное черное тело рухнуло на землю и свернулось в дергающийся и извивающийся комок, затем вытянулись все четыре лапы, как будто Леопольд пытался убежать сам от себя. Кот страшно завыл, ничего подобного Олив никогда прежде не слышала.

– НЕТ! – завопила она, забыв о потерянном пистолете, и на четвереньках рванулась к Олдосу. Но ставшие резиновыми конечности отказались ее держать. Олив упала наземь, слишком далеко, чтобы до него дотянуться. Вверх по ее ногам взмыли два потока боли.

Харви упал следующим. Его вой слился с воем Леопольда, который уже угасал и переходил в всхлипывание. Резерфорд смотрел на них с расстояния в несколько футов, вцепившись в свои водяные пистолеты и в отчаянии переминаясь с ноги на ногу.

Олив поползла по земле на онемевших руках.

– Не трогай их! – взмолилась она. – Пожалуйста! Можешь взять что угодно! Только не трогай их!

Львиная морда Олдоса чуть не треснула от улыбки.

– Но у меня и так уже есть все, чего я хочу, – ответил колдун. – Этот дом мой. Иные места – мои. Эти своенравные животные, – Олдос дернул рукой, и Горацио рухнул наземь, – какими бы бесполезными они ни были – тоже мои.

– Пожалуйста, прекрати! – молила Олив, подползая ближе.

Резерфорд двинулся, как будто собирался броситься между ними, но глаза Олдоса вспыхнули и, казалось, пригвоздили мальчика к месту.

– Не против стать следующим? – спросил МакМартин.

Резерфорд не ответил.

Олдос опустил взгляд на трех корчившихся котов.

– По правде говоря… – мягко произнес он, – я не вполне уверен, что все еще хочу, чтобы они были моими. Пока что вреда от них было намного больше, чем пользы. Коль скоро я вернул себе дом, я всегда могу призвать себе нового фамильяра. – Улыбка вновь искривилась, превратив лицо Олдоса из красивого в чудовищное: – так что я волен избавиться от этих.

Олив, хватая воздух ртом, повернулась к Резерфорду. Она не в силах была выговорить ни слова. Резерфорд сосредоточенно хмурился, быстро переводя глаза с Олив на котов и потом на Олдоса.

– Позволь показать тебе, как надо уничтожать фамильяра, Олив, – сказал Олдос, подходя к Леопольду. – Это намного проще, чем ты, вероятно, думаешь.

Его рука описала в воздухе круг. Мгновение спустя другой круг, на сей раз из странного темно-синего пламени, заключившего в себя слабо подергивавшееся тело Леопольда. Мех Леопольда задымился.

Олив яростно подтаскивала себя по кустарнику. Ее ладони онемели; онемели настолько, что она едва чувствовала царапины, которые должны были бы кровоточить, хотя из ее нарисованной кожи не проступала кровь; так онемели, что она еле заметила, когда ее ладонь наткнулась на что-то твердое – что-то пластиковое – как раз подходящего размера, чтобы сжать его в кулаке.

– Остановись, – приказала она, подняв водяной пистолет. – Или я выстрелю.

Олдос нехотя отвел глаза от Леопольда. Они остановились на руке, в которой Олив сжимала водяной пистолет. Несмотря на онемение, Олив почти почувствовала булавочный укол льда там, куда опустился его взгляд. Олдос поднял руку, готовый изобразить магический знак, который вырвал бы пистолет из ее кулака точно так же, как Аннабель однажды вырвала фонарик. И когда Олдос сделал шаг вперед, не отрывая желтоватых глаз от кулака Олив, Резерфорд наконец получил свой шанс. Подняв оба водяных пистолета, он перепрыгнул через павших котов и разрядил их Олдосу МакМартину прямо в лицо.

Олдос замер. За его спиной синий огненный круг погас, и три извивающихся кота затихли. Какое-то мгновение Олдос казался слегка удивленным, словно услышал, как кто-то вдали позвал его по имени. Он провел рукой по лицу. Затем снова замер, и легкое удивление на его лице стало куда менее легким. Олдос медленно опустил глаза и посмотрел на кисть руки.

Там, где были пять длинных, костлявых пальцев, больше не осталось ничего, кроме пяти бледных смазанных пятен. Щека там, где он ее потер, стала размытой дырой, сквозь которую виднелся золотой лес за его спиной.

– Что ты на… – прошептал он. Но прежде чем он успел закончить вопрос, Резерфорд снова выстрелил, и слова Олдоса стали всего лишь вздохом.

Пока Резерфорд прыскал из обоих пистолетов, Горацио неуверенно поднялся, а спустя миг его примеру последовал и Харви. Два кота, завывая, бросились на Олдоса – когти выпущены, зубы оскалены. Наконец, сумел встать и Леопольд. С еще кое-где дымящимся мехом он ринулся в атаку, кинувшись Олдосу прямо на грудь. Его полное ярости шипение эхом прокатилось по холмам.

Олив лежала в зарослях орляка, боль пригвоздила ее к земле. Ноги горели огнем. Руки отказывались удерживать водяной пистолет; она почувствовала, как он в очередной раз выскользнул из ее пальцев. Приподнявшись на локтях, она наблюдала за битвой.

С нарисованной кожи Олдоса капало. При каждом движении его тело делалось все более нечетким, словно кончик тающей сосульки. Папоротник под ним стал размытым и грязным. Коты с Резерфордом окружили Олдоса: Резерфорд продолжал яростно прыскать из пистолетов, коты с шипением царапали и размазывали изображение лапами.

Вскоре Олдос перестал сопротивляться. Он поднял руки, чтобы защитить лицо, и стер рукавом край подбородка. Сквозь вихрь кружащихся котов Олив видела, как исчезают черты лица Олдоса. Резко очерченный подбородок растворился в воротнике сорочки. Рыжеватые волосы стекли по плечам, капая на землю, словно дождь. Горацио полоснул лапой, и желтые глаза Олдоса пропали: сперва они превратились в мазок краски, а потом, после следующего удара, в ничто.