Анатолий Афанасьев - Те, кто рядом. Повесть с чудесами

Мальчик перестал улыбаться. Он разглядывал Толю и, видимо, остался доволен осмотром. Он обратился к нему, как к давнему знакомому.

— А чего с девчонкой? — спросил он. — Приложилась обо что-нибудь тыквой?

— Нам нужна помощь! — Толин слух неприятно задели некоторые выражения Рюма. — Если можешь помочь — помоги. Нам необходимо попасть в закрытое помещение.

— А больше ничего не надо?

— Больше ничего.

— Ну, это я могу устроить. Отвернись-ка!

Толя послушно опустил голову. А когда поднял глаза, увидел образовавшуюся в стене щель.

— Входите! — пригласил Рюм.

Человечки во главе с Герином первые бросились в проход. Толя, прижимая к себе девочку, еле протиснулся следом. Сзади зашуршало, и, оглянувшись, Толя убедился, что проход закрылся. И человечки куда-то сгинули. Местность здесь напоминала городскую свалку: там и сям куча мусора, земля покрыта битым стеклом и черепками. Перед Толей стоял мальчик в коротких брючках с накинутым на плечи плащом. За поясом у него нож в аккуратном матерчатом чехольчике. Держал он себя с большим достоинством.

— Не волнуйся! — сказал он. — Всё в порядке. Я знаю про тебя больше, чем ты про меня.

— Немудрено. Я про тебя вообще ничего не знаю. Но у тебя лицо честного человека, и я опять обращаюсь к тебе за помощью.

— Рюма не надо просить о помощи дважды. — Мальчик усмехнулся. — Давай её понесу. Ты ведь устал.

— Как-нибудь управлюсь.

Не то чтобы Толя не доверял новому знакомцу, но предпочитал сам позаботиться о девочке. Он подумал, что если остальные Рюмы похожи на этого, то не так уж всё скверно. Хоть они разговаривают нормально.

— Тут рукой подать до нашего жилища, — сказал мальчик.

Однако путь показался Толе бесконечным. Жажда, голод и усталость сковали его тело в продолжительной судороге. Вдобавок он ухитрился натереть ногу и прихрамывал. К тому же и дороги в обычном представлении не было. Какое-то сплошное преодоление препятствий — канав, колдобин и глубоких луж. Дома с торцов выглядели ещё более невзрачно: серые глиняные кучи с узкими дырками дверей, занавешенных соломенными занавесками. «Как тут люди живут?» — подумал Толя, но вспомнил, что живут здесь не совсем люди. Беспечный Рюм выступал в роли экскурсовода:

— Это кварталы для нищих. Самая прекрасная часть города. Ребята здесь надёжные. Вон дома грызунов. Мы их так прозвали, потому что они питаются деревяшками. А вон общежитие весёлых негодяйчиков. Мы их называем пупочками. У них на животе у каждого маленький магнитик. Отпетый народец. Днём из дома носа не высунут. Если попадутся, их укомплектовывают без всяких проволочек.

— Инфекции, наверное, полно в этих трущобах? — буркнул Толя, дабы поддержать разговор.

— Инфекции хватает, — согласился Рюм. — Здешние обитатели берегут её для праздничного стола.

Толя понял, что и с Рюмом не всегда можно найти общий язык. Наконец они подошли к дому, который был повыше других и ещё выделялся тем, что дверь у него была там, где должно быть окно. К двери вела лестница, сплетённая из веток.

— Сюда! — пригласил Рюм. — Мы живём где попало. Поживём и уходим. Долго на месте не сидим. Слишком накладно.

— Всё это интересно, — сказал Толя, — но каким образом я влезу по лестнице с Софой?

Мальчик замысловато свистнул, сейчас же занавески наверху распахнулись, и оттуда высунулись две любопытные мордашки.

— Принимайте гостей, доблестные Рюмы! — важно объявил мальчик.

Наверху послышался смех, радостные восклицания, мордашки исчезли, а на их месте образовалось суровое лицо с усами и бородой. Мальчик сразу как-то весь подтянулся.

— Кого привёл? — спросил бородач недовольным голосом. — Того, кого надо?

— Кого надо, того и привёл, — ответил Рюм, как показалось Толе, чересчур задиристо.

— Ладно, разберёмся. Если что, пеняй на себя, Рюмчик. Больно ты стал самостоятельный.

— А ты, Рюмище, слишком подозрительный и двойственный! — огрызнулся мальчик.

У Толи руки онемели, он, того и гляди, мог выронить Софу. Но он терпеливо ждал конца перепалки.

Сверху спустились двое Рюмов, отличавшихся друг от друга только цветом плащей. Искусно поддерживая Толю с боков, они помогли ему подняться по шаткой лестнице. Он очутился в обыкновенной просторной комнате, без всякой мебели и полутёмной оттого, что свет сюда проникал лишь через небольшое круглое отверстие в потолке. На полу раскиданы травяные циновки, на которых сидели и лежали Рюмы. Появление гостей они встретили приветливым гулом. Толя опустил девочку на одну из свободных циновок.

Привыкнув к сумрачному освещению, Толя увидел, что здесь собралось что-то около пятнадцати Рюмов, и все они были рады его приходу, но никто не сделал движения ему навстречу, не считая двоих, которые помогли подняться по лестнице. В глубине комнаты, на возвышении, покрытом алой материей, Толя разглядел бородача, который разговаривал с ними минуту назад. Скорее всего, этот Рюм был у них тут за старшего. Толя сказал, следя за тем, чтобы голос звучал ровно:

— Я попал в беду, и ваш товарищ помог мне. Я хочу всем вам выразить свою глубокую признательность.

Рюмы одобрительно зашумели:

— Чего там, разве мы не понимаем!

— Дело житейское!

— Располагайся как дома, малыш!

— Дайте ему чего-нибудь поесть, кто там поближе.

— Не обращай на нас внимания. Мы живём просто.

Толя признался:

— Я и правда очень голоден и хочу пить… Но я не знаю, как вас всех зовут, как мне к вам обращаться…

Отозвался бородатый Рюм:

— Не забивай себе голову, Гость с Земли. Нас всех зовут одинаково. Мы — вольные Рюмы. В наших именах есть оттенки, но ты не сможешь их уловить. Поэтому лучше не думай об этом… Эй, Рюмчик, дай малышу напиться и поесть, раз уж ты его привёл.

Толин провожатый со словами: «А ты мне не указ!» — исчез в дальнем углу комнаты. Толя тем временем достал пластинку и попробовал поговорить с Софой:

— Софа, ты слышишь меня? Я сделал, как ты хотела. Мы спрятались в темноту. Ты слышишь меня?

И пластинка ответила: «Не торопись, не торопись, не торо…»

Мальчик принёс Толе глиняную пиалу с водой и ломоть чего-то, по виду и запаху напоминающего пшеничную лепёшку. Толя пил воду мелкими глоточками, чувствуя, как в него вливается бодрость. Отломил крохотный кусочек от ломтя и пожевал. По вкусу — свежайшее овсяное печенье. Толя вздохнул и съел лепёшку. Даже крошки собрал в ладонь и отправил в рот.

— Ещё хочешь?

— Спасибо, я сыт.

— Может, вздремнёшь? За девочкой мы присмотрим.

— Мне бы хотелось сначала спросить у вас кое о чём.

— Спрашивай у Рюмищи. Он воображает себя старостой, хотя никаких старост у нас не может быть. И он это понимает не хуже других.