Эдуард Скобелев - Властелин времени

Иосиф полез в карман и — о чудо! — вытащил костяной нож, который совсем недавно принадлежал густоволосой Ойве. Нож, сделанный весьма искусно, был острым, как бритва.

— После твоей «гибели» девушка решилась изобличить отца перед всем миром. Он был осужден к изгнанию, но Ойва попросилась в изгнание вместо отца и покинула племя… Тебе предстоит еще познать космический смысл человеческой доброты. Доброта — это, строго говоря, ощущение всеобщей связи вещей, именно то, что сближает человека с природой и делает его творцом. Ни один себялюбец, ни один эгоист не способен к подлинному творчеству…

— Скажите, а можно мне еще куда-нибудь? Но не в прошлое, а в будущее?

— Всему свое время, — нахмурясь, сказал доктор. — Не будем торопиться. Жизнь — штука серьезная. Это не развлечения, это постижение истины и красоты мира… Чтобы издавать верные звуки, инструмент должен быть настроен… Мой друг лесник отправился в город. Он навестит твоих родителей, так что вскоре нас могут ожидать интересные вести.

Доктор ушел, а Иосиф долго еще бродил по бесснежному лесу, — в душе теснилась какая-то радость, какая-то догадка о смысле человека, но вместе с тем и грусть: вот увидел он воочию, как жили предки, увидел, что не умели они сохранить заповеданное отцами и потому неумолимо приблизили час общей кабалы и общего горя. Все были братьями, были равными между собою, и жизнь казалась отрадной, но позволили плести интриги более хитрым, дали преимущества более сильным, и сильные, сложившись с хитрецами, начали игнорировать древние обычаи, соблазняя людей отказаться от равенства между собою в пользу лукавого равенства перед лукавым законом…

Пережитое указывало на страшную драму всего человечества. Пытаясь осмыслить ее, Иосиф захотел почитать о первобытных людях у профессиональных историков.

Он вошел в дом и стал перебирать книги во всех шкафах, — разрешение было получено еще раньше, когда доктор Шубов показывал свое обиталище.

Наконец нужная книга была найдена. Иосиф принялся за чтение и вскоре поймал себя на мысли, что ему скучно, — автор книги рассуждал о вещах, ему вовсе не известных, он никогда не был там и не знал толком, как все происходило…

«Прав доктор Шубов: довольно увидеть изнутри пару веков, и громада человеческого опыта, которая пугает сейчас воображение, станет доступной, выявив все свои изъяны… Неужели и я когда-нибудь сумею разбираться в книгах, как в буквах алфавита: буду легко выделять немногие, но действительно ценные, содержащие подлинные знания?..»

Появился доктор. С виду самый обыкновенный человек — с манерами простецкими и сердцем открытым и бесхитростным.

Но Иосиф уже убедился в том, что этот человек не только красив и совершенен, он всемогущ, и именно сознание силы делает его таким снисходительным и щедрым.

— Ну-с, вчера ты был заурядным десятиклассником, честным, самостоятельным — не спорю. Но сегодня ты поднялся несколько над самим собою: воочию видел то, что — увы — пока не могут видеть другие.

— Кто-то сказал: большое знание утомляет.

— Но малое — бесполезно. И ты более страдаешь пока от малого знания. Великое знание раскрепощает… Скажи-ка мне, отчего люди потеряли свое лицо?

— Наверно, оттого, что оно не казалось им достойным.

— Приемлемо, — похвалил доктор. — Ты делаешь успехи. Книги, которые ты листал, говорят о том, что единство людей разрушило либо богатство, либо бедность. Твое мнение?

Иосиф пожал плечами.

— Мне кажется, то и другое. Бедность ведет к равнодушию, богатство плодит жестокость и лень.

— Тут не вся правда, — сказал доктор. — Разложение первобытной общины шло веками. Люди не сразу отреклись от установлений предков, дозволявших развитие личности только в рамках общности. Соблазняясь богатством, властью и преимуществами богатства и власти, личность разрушала прежде всего общность… Твой старейшина мог быть смелым воином. Воспользовавшись слабостью соседнего рода, он мог перебить часть мужчин, а на оставшихся наложить дань. Если бы ему удалось обложить данью еще один род, а может, и племя, он мог бы уже жить, не работая, но только воюя. Вот тебе и сословие, вот тебе и класс.

— Что же, виновата сильная личность?

— Не личность, но эгоизм личности, желание ее подчинить себе большинство, вместо того чтобы подчиниться большинству ради гармонии. Стихийные силы вышли на простор, народы столкнулись, создали несовершенные города и государства, а вместе с ними — страдания для миллионов людей. Организованное насилие — обратная сторона утраченного равенства… Понять это с ходу нельзя, это надо прочувствовать. И ты в этом скоро убедишься…

Иосиф шел по пустыне, днем его донимал палящий зной, а ночью — пронизывающий холод.

Подготовлен он был к походу основательно — за плечами висел шар, наполненный легчайшим газом. Подъемная сила шара почти полностью компенсировала вес воды и пищи, которые Иосиф прихватил с собою, а поскольку было уже немало съедено и выпито, шар брал на себя теперь и часть веса Иосифа, и это значительно облегчало движение.

Вот только ветер создавал помехи. Если дул попутный, Иосиф бежал скачками, легко взбираясь на высокие дюны, при встречном — прижимался к земле и пережидал.

За время пути Иосиф не встретил ни единого оазиса, ни единого следа разумной деятельности человека. Если не считать проржавевшего, занесенного песком бульдозера да полотна недостроенной или разобранной железной дороги.

Правда, однажды случилось догнать караван из шестидесяти шести верблюдов. Иосиф с близкого расстояния наблюдал за караванщиками в черных тюрбанах, расположившихся на ночной привал. Они направлялись, по всей видимости, в ту же страну, везли наручники и резиновые дубинки, намереваясь выгодно обменять свой товар.

На исходе дня Иосиф увидел высокую стену, сложенную из кирпичей, не связанных никаким раствором. Стена местами была разрушена. Выцветший рекламный щит сообщал, что путник вступает в пределы самого культурного и самого демократического в мире государства.

Иосиф обрадовался, облегченно вздохнул и перебрался через пролом.

С того момента его не покидало чувство, что за ним следят. Он терялся в догадках, кто бы мог это делать, поскольку снова до горизонта тянулись одни унылые пески. Правда, вскоре он увидел низенькие, ветхие сараи, посеревшие от дождей и солнца, — тысячи ржавых замков и замочков висели на кривых дверках, кое-где дверки были сломаны или сгнили, — из мрака светились какие-то точки…

«Неужели там прячутся кошки? Но кого они тут ловят?.. Наверное, сусликов», — предположил Иосиф, мечтая поскорее добраться до городского жилья, вымыться под горячим душем и отоспаться на мягкой постели.