Эдуард Скобелев - Властелин времени

— Я жертва заговора, — сказал Иосиф. — Но я добьюсь правды. И помогу людям добиться правды. Нет и не будет такой тюрьмы, в которую можно было бы упрятать весь мир.

— Ошибаешься, ничтожный! Только тюрьма избавит мир от людей, заплесневевших в догмах доисторического быта!.. Какой правды ты хочешь? Есть одна правда: мое желание, моя воля! Вся твоя жизнь — мое понятие о твоей жизни. И даже тюрьма — моя щедрость.

— Люди, о которых ты рассуждаешь столь высокомерно, родились на своей земле. Они не уступят прав, этого не позволит ни их совесть, ни их любовь…

— Молчать! — крикнул советник. Он был выведен уже из равновесия. — «Своя земля»? Ни у одного народа нет своей земли. Она принадлежит тому, кто ею владеет. Понял?.. Любовь к земле, всякий там патриотизм — бескультурье, пещера, недочеловек!

— Вот как ты обходишься с людьми, которые кормят и поят тебя! — смело сказал Иосиф. — Вот как относишься к тем, которые богатствами своей культуры преподали тебе уроки грамотности!..

Советник вскочил с кресла. В прорезях капюшона сверкнули злые глаза.

Понимая, что палач попытается доказать свое превосходство, Иосиф поклялся про себя, что тоже не уступит.

— Прежде чем мы скрестим шпаги, я хочу знать, что ты за птица? Почему здесь командуешь?

— Какие шпаги? Это я, я должен спросить тебя, — заорал советник, поправляя то и дело капюшон, съезжавший, вероятно, с лысой головы. — К моему мнению прислушивается сам король-губернатор!.. Я имею право командовать нищим и глупым сбродом по праву должности и своего ума!

— Люди нищие, потому что ты и тебе подобные обирают их до нитки. Глупые, потому что ты и тебе подобные измучили их ложью, кровью и тюрьмами. Но дух тем упорней, чем изощреннее и наглее пытаются сломить его. Дух распрямится и распрямит волю. И тогда не устоят никакие насильники! При всем их самодовольстве и «уме», маскирующем низость и эгоизм!

— Поджарю, повешу, утоплю, зарежу, задушу, разотру в порошок!.. Запомни, у этого сброда нет ни своей судьбы, ни своих чувств, ни своих песен! Я, я даю им судьбу, и чувства, и песни, и моду, и все правила жизни! Я, я! У них нет своих мыслей, я даю им мысли, которыми они должны жить во всякий час! Я, я!..

Советник подал сигнал. С двух сторон выступили дюжие палачи.

— Хватайте, жгите его каленым железом!

Иосиф не растерялся: в самый последний момент он присел, так что палачи столкнулись друг с другом.

Воспользовавшись секундным замешательством, Иосиф выхватил из огня длинный нож на толстой деревянной рукоятке.

— Назад, негодяи!

Палачи вместе с советником наставили пистолеты.

— Презренные трусы! Смотрите же, как беспредельна воля у людей, убежденных в правде!

Иосиф приложил раскаленный нож к своей левой руке у локтевого сгиба. Задымилась кожа — на руке остался глубокий ожог.

Было больно, очень больно, но показать страх перед мучителями было бы еще больнее. Охваченный гневом, думая о всех жертвах кошмарного застенка, Иосиф сделал то, что еще минуту назад показалось бы ему напрасной затеей.

— А вот мы тебя испечем в тех местах, где это будет менее приятно!..

Не раздумывая Иосиф схватил советника за грудки, прикрылся им, как щитом, и приставил нож к горлу.

— Если кто-либо выстрелит, я проткну тебе горло!

— Не стрелять! — приказал советник подручным. Он ничего не видел: капюшон съехал ему на глаза.

Отступать было нельзя, наоборот, следовало побыстрее захватить следующую позицию.

— Слушать приказ! — скомандовал Иосиф. — Оставаться на месте, а я с господином советником пройдусь по тюрьме. Все должны видеть, какой он демократ!

— Поправь мне капюшон, — плаксиво попросил советник и в тот же миг выстрелил из пистолета.

Но Иосиф ожидал подвоха и на долю секунды раньше изо всех сил тряхнул коварного негодяя: пуля прошла мимо, слегка задев плечо.

— Эй, вы, — грозно сказал Иосиф палачам, отобрав у советника пистолет. — Бросить оружие в костер… Ну!.. И сидеть смирно, пока за вами не придут!

Прикрываясь обмякшим советником, он вышел из пыточной камеры и захлопнул дверь.

В коридоре никого не было. Иосиф намеревался пройти по камерам и освободить людей. Но вовремя догадался о бесполезности затеи: не зная его, узники, пожалуй, не поднялись бы на борьбу.

— Вот что, советник, выведи-ка меня самым коротким путем из здания тюрьмы. И забудь о новом коварстве, если не хочешь получить пулю. Второй жизни у тебя нет!

— Следуй за мной!

Иосиф чувствовал, что силы вот-вот оставят его: болело плечо, болела рука, кружилась голова.

— Подними меня и неси. Выберемся из тюрьмы, там посмотрим. Ну!..

Сытый бездельник, кряхтя, поднял Иосифа. Иосиф одной рукой обхватил его за шею, другой приставил пистолет к груди.

— Поехали!

Миновали несколько постов. Повсюду угодливо спрашивали: «Не тяжело ли, господин советник? Не подсобить ли, господин советник?..» Взбешенный негодяй обрывал всех грубо, кричал, чтобы не совали носа в чужое дело.

Наконец выбрались из тюрьмы, над которой красовалась вывеска «Братство всеобщих сердец».

— Больше не могу, — простонал советник, обливаясь потом, — устал с непривычки. Передохнем…

— Я тебе передохну! Привык жить распустив пупок! Тащи скорее в какую-нибудь харчевню, где можно было бы выпить стакан сладкого чая!

— В этом паршивом городе нет ни одной харчевни. Нельзя поощрять народ к безделью. Он должен валиться с ног от забот, тогда в его башке не завяжется ни одной опасной мысли… Может, ко мне домой? — залебезил советник.

— Давай!

— Сил больше нет, товарищ, компаньеро, камерад, фройнд…

— Давай-давай, чтобы ни одной мысли не завязалось в твоей башке!

Советник потащил Иосифа по улице. Это была странная улица: по сторонам тянулись высокие кирпичные заборы, невозможно было определить, что за ними, — новые тюремные дворы, пустыри или жилые дома.

Наконец остановились перед воротами. Советник разъяренно постучал носком ботинка.

Отпер старик-слуга.

— Что смотришь, скотина?

— Позвольте помочь, господин советник!..

— Заткнись, это мой гость!..

Войдя в дом, советник повалился на пол, повторяя, что надорвался, что у него начинается грыжа, что он умирает от переутомления, но Иосиф заставил притворщика подняться.

— Ты хитрый, хитрый, — повторял советник. — Если бы ты пошел со мной рядом, тебя бы убил снайпер. О, у нас прекрасные снайперы среди полицейских. Мы научили их не жалеть преступников, и они щелкают их, как орехи… Их надо отстреливать, они плодятся, подобно кроликам, и тем путают все наши финансовые планы…

Иосиф морщился от угодливой и наглой болтовни. Он велел поскорее накрыть стол, посадить за него всех домочадцев, а прислугу запереть в какой-либо из комнат.