Серена Валентино - Круэлла де Виль. История злодейки с разбитым сердцем

Полагаю, вы уже читали обо всём этом в газетах, не так ли, мои дорогие? Мне, если честно, было бы скучно пересказывать всю эту историю, и я не стала бы этого делать, но вдруг кто-то из вас не берёт в руки газет и не читал тех статей, в которых меня поливали помоями. Например, тех сопливых интервью с Анитой и её остолопом Роджером, где они обвиняют меня в том, что я вмешалась в их жизнь и украла их щенков. Впрочем, даже если вы читали всю эту галиматью, я всё равно расскажу вам о том, как всё было на самом деле. Расскажу хотя бы для того, чтобы вы знали правду.

Итак, вскоре после нашей встречи в кафе я позвонила Аните и сказала ей всё, что изначально собиралась сказать ещё в тот день. О том, как права она оказалась. О том, как я ненавижу свою мать, которая отобрала у меня буквально всё, что только можно. И чего нельзя, тоже отобрала. Ну, вы сами понимаете, конечно, что во всём этом не было ни слова правды, просто мне нужно было заставить Аниту поверить, заставить сочувствовать мне. С её простенькой открытой душой добиться этого было совсем не сложно. Истинной моей целью при этом было получить щенков Пэдди, а кому могла бы отдать их Анита, кроме как своей безутешной, овдовевшей, брошенной всеми подруге с разбитым сердцем? Как я и рассчитывала, Анита согласилась отдать мне их. Она всегда была легковерной дурочкой.

И тут я совершила огромную, трагическую, можно сказать, ошибку.

Я пошла к Рэдклиффам – якобы поприветствовать их, а на самом деле узнать, как там дела у Пэдди. Ох, как тяжело было мне притворяться, будто мы с Анитой по-прежнему подруги, ох, как тяжело! Если по телефону я ещё могла как-то скрыть своё истинное отношение к ней, то при личной встрече, глаза в глаза...

Презрение к Аните, её Роджеру и их глупым псинам наверняка написаны у меня на лице, и это они смогут моментально раскусить даже своими тупыми мозгами. И я стала вживаться в роль печальной, одинокой и несчастной страдалицы, которой просто грех не отдать щенков. Решив, что достаточно настроилась к предстоящей встрече, я шагнула на крыльцо их... Нет, не могу назвать это домом, лачуги и собралась позвонить, как вдруг услышала доносящиеся изнутри голоса и бренчание пианино.

Роджер! Это он играл и пел, идиот! А затем я прислушалась к словам, которые он пел, – ну, знаете, это было уже слишком, скажу я вам! Он пел песенку про меня!

И называл меня в этой песенке злобной тварью. Нет, вы слышали? Это я злобная тварь? Я!?

Ярость вспыхнула, окатила меня своей слепящей волной. Ну, хорошо же! Я им покажу! Я им такое представление сейчас устрою – навек запомнят!

А дальше случилось нечто совершенно неожиданное для меня. Я позвонила, и кто, как вы думаете, открыл мне дверь? Миссис Бэддли! Я оторопела, увидев её, но только на мгновение. Мои мысли летели со скоростью света. Так вот, значит, кто та служанка, о которой рассказывала мне в своих письмах Анита? Это её она называла няней, хотя у них с Роджером не было детей! Наверное, наша бывшая кухарка была для Аниты даже больше, чем няней, скорее кем-то вроде матери. Впрочем, кому это интересно? Уж не мне, во всяком случае. Моментально взяв себя в руки, я притворилась, что не узнаю эту старую дуру, оттолкнула её в сторону и вошла в дом. Точнее, в лачугу, которую они называли домом.

Прямо с порога я налетела на Аниту и Роджера, а моё появление на этой убогой сцене получилось просто грандиозным. Я была, не побоюсь этого слова, великолепна в своём чёрном платье, нефритовых серьгах, белой меховой шубке на красной подкладке и красных туфлях.

– Анита, дорогая! – воскликнула я, раскрывая руки для объятий. Да, я была, пожалуй, даже слишком роскошна для этой нищенской дыры.

– Как ты поживаешь? – спросила меня маленькая женщина, живущая в этом маленьком домишке. Нет, не спросила – чуть слышно пропищала, словно мышка. Мышка – домишко! Ха! Оказывается, я тоже рифмовать слова умею, причём не хуже Роджера с его глупыми песенками. Я же слышала, как он пел какую-то чушь обо мне, когда стояла под дверью. И разговор между ними слышала. Анита рассказывала Роджеру о том, как я присматривала за ней в школе, как защищала её. А Роджер ехидно называл меня «нежной преданной одноклассницей» и ещё по- всякому. Что ж, была между нами дружба, была, скрывать не стану. Но теперь пришло время Аните расплатиться со мной за всё – и за то, что я заступалась за неё, и за всё то время, что она провела у меня в доме. Спала под моей крышей, сидела за моим столом, якшалась с моими слугами. Пришло Аните время заплатить за то, что она заставила моих слуг любить её больше, чем меня саму.

И только тут я вспомнила и спохватилась. Я же не сказочную принцессу пришла сюда изображать, а несчастную, бедную, раздавленную горем вдову. Одинокую, печальную вдову, которой просто позарез нужны щеночки, чтобы скрасить её унылую, пустую жизнь.

– Как поживаю? Ужасно, если по правде сказать. Как всегда, ужасно, дорогая, – смиренно ответила я, войдя в роль. Осмотревшись по сторонам, я нигде не увидела Пэдди, под ногами у всех болтался только их тупоголовый Понго.

– А где же они? Где, где, где они? – спросила я, по-прежнему не видя ни Пэдди, ни одного щенка. Они обещали мне щенков? Обещали! Где же они? Я же не смогу выделиться среди всех прочих без этих чёртовых щенков! Что за ерунда какая-то происходит?

– Кто, я не поняла, Круэлла?.. – начала Анита.

«Кто, кто? А то ты сама не знаешь? Идиотку- то не строй из себя!» – подумала я. Впрочем, Анита и впрямь стала настоящей идиоткой. Между прочим, ничего удивительного, если постоянно жить в таком шуме, что доносится с чердака, где ещё один идиот, Роджер, дул сейчас в какую-то дурацкую трубу. Ума не приложу, как только Анита может жить с таким уродом?

– Щенки, щеночки! – сказала я. – Давай ближе к делу. Где эти маленькие твари?

«Осторожнее, Круэлла! – сказала я самой себе. – Выбирай слова и говори об этих чёртовых щенках поласковее. Анита должна думать, будто ты любишь этих маленьких тварей и будешь заботиться о них».

– О, этого нужно подождать ещё недели три. Природу поторопить нельзя, знаешь ли, – не моргнув глазом, ответила Анита. Вероятно, не расслышала мою оговорку насчёт тварей. Да я сама-то себя еле слышала в том грохоте, что доносился с чердака.

– Ты такая остроумная, Анита, – сказала я и добавила, решив, что неплохо было бы теперь ещё и показать, как мне нравится этот их проклятый Понго: – Понго, Понго, иди ко мне, пёсик. Хороший...

Но этот пятнистый урод только зарычал на меня.

– А это что у тебя, Круэлла? Новая меховая шубка? – спросила Анита.

Ну да, этой шубки у меня она ещё не видела, её мне мамочка подарила на двадцатипятилетие. Но говорить об этом я Аните не стала, ведь она должна была думать, что я ненавижу свою мамочку.