Шарль Перро - Сказки [для взрослых]

„Можно удивляться, как это у дровосека за такое короткое время было столько детей, но его жена была проворна, и меньше двух зараз у нее не бывало“.

Беседа родителей перед уходом детей в лес передана довольно подробно и с психологическими тонкостями, точно так же как и настроение их после того, как они получили долг от своего сеньора и хорошо поужинали. Совершенно невозможно в фольклорном тексте такое, например, замечание о дровосеке: „Как и многие другие, он очень любил женщин, которые дело говорят, но думал, что уж очень докучливы те, которые всегда дело говорят“.

Не свойственны фольклору и такие описания, как довольно подробное и картинное описание ночи в лесу или описание наружности дочерей людоеда, а также замечания о жене людоеда: „Она упала в обморок (так как это первое средство, к которому прибегают почти все женщины в таких случаях)“, или: „Добрая женщина ужасно перепугалась и отдала ему все, что у нее было, потому что этот людоед, хоть он и ел маленьких детей, но был ей очень хорошим мужем“; эти замечания придают изложению бытовой, несколько юмористический характер, и уже явно в юмористическом плане дается вариант развязки, повествующий о том, как Мальчик-с-пальчик со своими семимильными сапогами служит при дворе.

В шутливом тоне дается и нравоучение в этой сказке. Так Перро превращает порой волшебную сказку в новеллистическое повествование юмористического оттенка.

„Золушка“ отличается более ярко выраженным светским характером. Рассказ значительно „причесан“, изящество изложения подчеркнуто довольно определенно. Отец Золушки — „благородный человек“, дочери ее мачехи — „барышни“, в комнатах у них паркетные полы, самые модные кровати и зеркала, они занимаются выбором нарядов и причесок.

Описание того, как крестная наряжает Золушку и дает ей карету и слуг, опирается на фольклорный материал, но дано у Перро значительно подробнее и литературно утонченнее. То же следует сказать и о появлении Золушки на балу.

Еще сильнее светский характер выражен в сказке „Спящая красавица“. Здесь встречаем и такие бытовые детали, как поездки на воды, описание столовых приборов для фей, собачка принцессы Пуфочка и пр. Здесь же встречаются психологические характеристики, например: принцесса „была очень живая и немного легкомысленная“; „молодой и влюбленный принц всегда держится молодцом“. Некоторые детали бытового характера изображаются юмористически, например: „прыщеватые носы и красные рожи привратников“, аппетит проснувшихся придворных. Зато любовные сцены изображаются весьма галантно. Любопытно, что эта галантность была значительно сильнее выражена в первоначальном тексте сказки, опубликованном в 1696 году. В позднейшем издании Перро выпустил, например, разговор принца с принцессой после пробуждения последней. В журнальном тексте этот разговор передается так:

„Как, прекрасная принцесса! — говорил ей принц, смотря на нее глазами, которые говорили в тысячу раз больше. — Как! Благосклонная судьба создала меня, чтобы служить вам? Неужели эти прекрасные очи открылись только ради меня, и все цари земные со веем своим могуществом не смогли бы совершить то, чего я достиг своей любовью?“— Да, дорогой мой принц, — отвечала ему принцесса. — Самый вид ваш говорит мне, что мы созданы друг для друга. Вас я видела, с вами я беседовала, вас любила во время сна. Фея упоила мое воображение видом вашего лица. Я была уверена, что тот, кто должен был снять с меня чары, будет прекраснее, чем сама любовь, и что он будет любить меня сильнее, чем самого себя. Как только вы появились, я без труда вас узнала“ [5] См. „Les contes de Ch. Perrault… Par A. Lefèvre“, стр. 160. .

О любви принца к принцессе говорится в первоначальном тексте так: „В течение двух лет он продолжал тайно видеть свою дорогую принцессу и любил ее все больше и больше. Воздух тайны поддерживал в нем ощущение первой страсти, и все прелести брака нисколько не уменьшили живости любви“ [6] Ib., стр. 161. .

Есть и ряд других сокращений, которые показывают, что Перро шел по пути некоторого ослабления придворно-галантного характера своих сказок; но все же такие сказки, как „Спящая красавица“, сохранили свой аристократический характер.

Наконец, сказке „Рике-с-хохолком“ придан чисто литературный характер. В фольклоре известны многочисленные рассказы о женихе, имеющем образ животного („Царевич-волк“, „Царевич-рак“, „Царевич-лягушка“, „Царевич-козел“ и пр.), и любовь девушки возвращает обычно такому заколдованному герою его человеческий облик. Но Перро дает более сложную, а с другой стороны, менее волшебную картину: Рике не превращен в животное, а только очень некрасив; и вместе с тем красавица-невеста его отличается отсутствием ума, причем он имеет возможность сделать ее умной, а она — сделать его красивым. Последнее превращение Перро, однако, сводит на-нет рационалистическим толкованием: „Кое-кто говорит, что это вовсе не чары фей так его переделали, но что одна любовь виновата в этом превращении. Говорят, что когда принцесса хорошенько подумала о постоянстве своего возлюбленного, о его скромности и о всех добрых сторонах его души и его ума, она после этого больше уж не видела кривого его тела и безобразного его лица“ и т. д. Частью эти замечания имеют юмористический характер, например: „его громадный красный нос показался ей чем-то воинственным и героическим“.

Самое изложение здесь чрезвычайно пространно; особенно подробно изложены разговоры Рике с принцессой, и изложены совершенно не так, как в фольклоре: это — искусные и остроумные разговоры светских людей.

В стихотворных сказках, естественно, отступления от фольклорного изложения особенно значительны, тем более, что и написаны эти сказки раньше, а Перро, как показывает история текста „Спящей красавицы“, еще в 1696 году находился под более сильным влиянием прециозного стиля, чем в 1697 и позднее. „Гризельда“ является типичной литературной повестью в стихах, с обширными описаниями и характеристиками, с тонкими и сложными переживаниями героев; самый язык здесь несравненно более торжественный и украшенный, чем в прозаических сказках; эта ориентация на украшенность изложения привела к тому, что „Гризельда“ по своему объему далеко превышает соответствующую новеллу Боккаччо. Недаром в своем послесловии Перро приводит замечание якобы одного из слушателей о том, что „Гризельда“ — настоящая поэма, хотя и названа автором новеллой.

Приблизительно такой же характер имеет и „Ослиная Кожа“, где только основной сюжет — типично сказочный. В предпосланных изложению сказки стихах („А madame la marquise de L…“) Перро ясно говорит о развлекательной роли сказки: