Лиза Адамс - Русалочка и злая ведьма

– Нет, нет, я не хочу становиться такой, как прежде, – неистово кричала она, забыв о том, что её могут услышать. В таком настроении пребывала ведьма до самого полудня. Вопреки обычаю она не вышла завтракать. А вот пропустить ещё и обед не решалась. Уж больно строг был Царь к заведённым во дворце испокон веков обычаям. Да и не сидеть же ей целый день взаперти в своей комнате.

И Колдунья стала приводить себя в порядок, Главное, как-то прикрыть поседевшие пряди.

Подойдя к зеркалу, она ещё раз вздрогнула, увидев своё отражение, а потом внезапно повеселела. Взгляд её упал на жемчужное ожерелье, которое ведьма никогда не снимала со своей шеи.

– И чего это я повесила нос, – подбодрила она себя, – ведь у меня есть волшебный камень. Да, видно только моё лицо да тело стали юными, а мозги так и остались столетней давности. Как же могла я забыть о зеркальце на волшебном камне? Давненько я в него не смотрела да не подсматривала.

От посетившей её неожиданной мысли Колдунья начала даже приплясывать по спальне.

– Теперь я сама стану наблюдать за Русалочкой и уж конечно что-нибудь да придумаю. И обязательно такое, чтобы у неё никаких шансов не осталось найти остальных сестёр.

Но для того, чтобы камушек стал зеркальным, Колдунье снова понадобились услуги старой акулы. Время до обеда ещё оставалось, потому она, не откладывая, отправилась на поиски Прожоры. И для этого Колдунье не потребовалось много труда. Акула как всегда сновала туда-сюда в окрестностях подводного царства в поисках пищи.

Отведя акулу в укромное местечко, ведьма сразу же приступила к делу:

– Будешь ли ты добросовестно служить мне, как и прежде? – строго спросила она.

– Буду, буду, а как же, буду! Только вот... как будет с расплатой, а? – выдавила из себя Прожора.

Хоть акула и побаивалась ведьму, но, однако, за просто так никому ничего никогда не делала, и уж тем более не собиралась менять под старость свои привычки.

– Да будет тебе, людоедка, прибедняться, – голос Колдуньи стал ещё строже. – Я тебя разве когда-нибудь обидела?

– Не обидела, матушка, не обидела, – акула заметно повеселела. – Это я так, для порядка.

– А порядки устанавливать скоро я здесь буду, – глаза ведьмы загорелись хищным огнем, – а ты, если хочешь, можешь мне подсобить.

– Подсоблю, матушка, подсоблю, подсоблю. Что велишь делать, то и буду.

Колдунья набрала полный рот воздуха, глазки её прищурились ещё больше. Разговор перешёл на шёпот. Такая таинственность в разговорах всегда очень нравилась акуле.

– Ну, слушай, – начала свой рассказ Колдунья. – Примерно за двадцать миль отсюда на север на самом дне моря живёт огромная черепаха Тарелла, кусок панциря которой мне и нужен. Черепаха будет сильно отбиваться, но твоё дело изловчиться и обязательно оторвать кусок. Да смотри только, не вздумай оторвать панцирь от какой-нибудь другой черепахи, которых и здесь полно. Мне нужен панцирь только Тареллы. Поняла?

– Поняла, поняла. Всё поняла. Когда велишь отправляться? – с готовностью спросила Прожора.

– Немедленно! Путь не близкий – ты должна поторопиться, как никогда. Сегодня к вечеру я буду ждать тебя с панцирем. Да смотри, не подведи! Иначе не стоять нам с тобой у руля подводного мира, понятно? – от натуги Колдунья даже закашлялась.

Услышав о том, что и ей будет отведено место у руля, акула тут же развернулась и поплыла в указанном направлении.

Долго плыла Прожора. Сколько разных черепах оказывалось у неё на пути. Но воспользоваться панцирем одной из них у неё и в мыслях не было. «Это для важного дела, – с гордостью думала она, – нет, лучше для нашего дела». Так произнесённая фраза понравилась акуле куда больше.

Чем ближе подплывала Прожора к нужному ей месту, тем больше черепах встречала на своём пути. Ещё через несколько метров ими уже было устлано всё дно. И каких здесь только не было: чёрные, рыжие, серые, зелёные. И все отличались по величине и форме панциря. Ещё через несколько метров черепахи уже громоздились одна на другую и казались Прожоре неестественно большими. «Но какая из них Тарелла? – размышляла она. – Они все здесь такие большие!»

Только она так подумала, как откуда-то сбоку раздался треск. Акула повернулась в ту сторону и замерла в ужасе: такой исполинских размеров черепахи она представить себе не могла. Сомнений быть не могло – это Тарелла.

Когда она поднимала свою мощную ногу или пыталась повернуть свою огромную голову – раздавался невероятный скрип, как если бы кто-то поворачивал колесо старой мельницы.

Прожоре стало не по себе при виде этой глыбы, а представить, что её ещё надо потревожить, было и вовсе немыслимо. Но делать нечего. Через несколько часов её будет ждать Колдунья, а лишиться её расположения теперь, когда Прожоре обещано место у руля подводного мира, ещё страшнее. Поэтому, собрав всё своё мужество, она накинулась на Тареллу.

В одно мгновение черепаха спрятала под панцирь свои огромные ноги и голову. И сопровождалось это невероятным скрипом. Теперь уже казалось, что не одну, а несколько мельниц сразу пытались привести в действие А Прожоре только это и надо было. Захватив острыми треугольными зубами панцирь, она со всей силы мотнула головой. Услышав, как что-то затрещало, акула обрадовалась. Но напрасно. В зубах у неё ничего не было, и только кровь алыми кругами расходилась по воде. Почувствовав боль, акула в ужасе поняла, что сломала зуб.

– Проклятье! – вскрикнула она и, не долго думая, снова накинулась на черепаху. В конце концов ей пришлось сделать ещё несколько попыток, прежде чем удалось заполучить кусок злополучного панциря. Как того и требовала Ведьма, за несколько часов до захода солнца панцирь был уже у неё.

А тем временем Русалочка снова ждала темноты, чтобы незамеченной выйти на берег. Весь день её мучили тысячи вопросов: будет ли Принц по-прежнему ждать её, выполнит ли своё обещание Беркут, сможет или нет найти четвёртую сестру и многое, многое другое.

Даже Додди сегодня был не такой, как обычно. Он не шутил, не смеялся, не пытался развеселить Русалочку. Дельфин как никто другой понимал, как это важно, чтобы всё получилось, и ему совсем не хотелось выглядеть несерьёзным.

– Не волнуйся, Русалочка, у тебя всё получится, – это единственное, что уже в который раз произносит Додди, – а иначе и быть не может.

И хоть сказаны эти слова не бодрым, задорным голосом, они всё равно вселяют в Русалочку спокойствие и надежду.

– Ты и представить себе не можешь, Додди, как бы мне этого хотелось, – шёпотом произнесла она.

А Додди представляет. Ах, как хорошо он представляет. Потому что и ему этого очень хочется. Он с грустью вспоминает те дни, когда Русалочка была всегда весёлой и ничто не омрачало её прекрасное личико. Как забавно и интересно они проводили время! Дельфинёнок ждёт не дождётся, когда всё станет на свои места. И невдомёк ему, что так уже может и не быть. И не потому, что Русалочка не найдёт своих сестёр, а потому, что за это время она очень повзрослела.