Владимир Петров - Мишки-гамми и Принцесса

- Хитришь, старина? - спросил он с таким выражением на лице, словно прицелился в лоб.

- То есть, простите? - растерялся Говард, который вообще не имел привычки хитрить. - Что вы хотите сказать?

- То самое, что слышал, - подал голос негр Гарри.

Лучше бы он этого не делал, лучше молчал бы до скончания света. Голос его был таким скрипучим и жутким, что по коже Говарда побежали мурашки. Он даже не предполагал, что люди могут обладать таким гнусным голосом.

- Прошу вести себя так, как подобает гостям, - выпятил грудь Говард. - Я не позволю грубить мне.

- Ты нагрубил, Гарри? - обернулся к слуге Лоренс.

Тот только презрительно хмыкнул.

- И я нет, - сказал Лоренс. - Тебе что-то показалось, старина. Вот и мне кажется.

- Что вам может казаться?

- А то, старина Говард, - так вроде тебя? - что ты попрятал людей, и они притаились с ружьями, чтобы по твоему сигналу жахнуть по тощему заду моего слуги Гарри.

Как ни расстроен был Говард, а смех разобрал его, и он долго корчился от хохота, хватаясь за живот.

- Ты не слишком развеселился? - спросил Лоренс.

Говард почувствовал, что его держат за ворот пиджака. Это чтоб его, потомственного барона, кто-то посмел взять за шкирку!

Хорошо, что Лоренс успел отойти. Говард гневно выпрямился и отчеканил слова:

- Если вы еще раз посмеете „прикоснуться ко мне...

- Не продолжай, - махнул рукой Лоренс, - я все понял. Пока ты здесь хозяин, и я должен с тобой считаться.

- Что значит ваше «пока»?

- Не смотри на меня таким зверем, - сиял зубами Лоренс. - Я чертовски обаятельный парень. И в доску свой. Ты в этом убедишься. Мы еще будем друзьями.

Говард успокоил себя и сказал как можно любезнее:

- Вы мои гости. Располагайтесь, замок в вашем распоряжении. Я попросил бы только об одном - не беспокоить меня. Я очень занят, и мне дорога каждая минута. Буду в библиотеке, которая находится в башне. Если у вас возникнут вопросы, можете обратиться.

Сказав эти слова, Говард двинулся в сторону башни, но Лоренс окликнул его. Говард остановился и посмотрел назад.

- Ты принимаешь меня за дурачка? - улыбался Лоренс.

- Почему вы так решили?

- Ты скроешься в башне, и тогда твои люди будут осыпать нас пулями. Не так ли?

- У вас больное воображение.

- Лучше иметь больное воображение, чем быть холодным трупом. Нет, старина. Ты не уйдешь. Побудь моим заложником.

Лоренс достал пистолет из-под куртки и направил на Говарда.

- Вы – сумасшедший, - сказал Говард и остался на месте.

- Гарри, - обратился к негру Лоренс, - пробегись рысцой по замку, мы с Говардом подождем тебя, а заодно мило побеседуем.

Вместо того, чтобы кинуться выполнять повеление хозяина, негр Гарри достал из- за спины висевший на ремне жезл, похожий на полицейскую дубину. Держа его за ручку, он повел другой конец по замку, словно каким-то сверхмощным миноискателем прощупывал стены.

- Похоже, он прав, - прохрипел Гарри.

- Ты хочешь сказать, что здесь в самом деле никого нет?

Негр кивнул и спрятал жезл.

- Не верю я в эту твою палку, - остался недоволен Лоренс. - Убедись своими глазами.

По лицу негра было видно, что мысленно он обругал своего хозяина не самыми ласковыми словами, но подчинился и пошел. У него были короткие седые волосы и шишковатый затылок, словно по нему долго били камнем, отчего и образовались эти странные бугры. И сзади Гарри не выглядел красавцем.

Когда слуга скрылся в замке, Лоренс спрятал пистолет и спросил, как ни в чем не бывало:

- Ты мне не ответил: как поживаешь, старина?

- Отлично, - с некоторым вызовом ответил Говард.

- Я рад за тебя, - сказал Лоренс. - А я месяц торчал в этом Лондоне и чуть не сдох с тоски. Каждый день попойки, женщины, карты... Чтоб ты имел какое-то представление обо мне, скажу тебе, что я единственный наследник миллиардера. Мой предок, то есть папа, три года назад откинул копыта или, культурно говоря, - приказал долго жить. Он, каналья, держал меня в большой строгости. Заставлял учиться...

- Что же в этом плохого?

- А зачем учиться, если есть деньги?

- И на самом деле! - усмехнулся Говард.

- Я рад, что ты согласен. Мой предок хотел, чтоб я стал его подобием и приумножил нажитые им богатства. А я подсчитал, что нужно прожить двести лет, чтоб прокутить эти деньги. Разве я проживу двести лет? Ты ответь - проживу?

- Конечно, нет.

- Даже сто не проживу, - махнул рукой Лоренс. - И почему я должен приумножать, если не успею пустить на ветер даже то, что получил в наследство? Резонный вопрос?

- Еще бы!

- Первым делом я пустился путешествовать и уже успел объездить все крупные города, побывать на всех материках и должен сказать, что земной шарик не так велик. Он успел мне изрядно надоесть. У меня была даже мысль купить на свои миллиарды хорошую дозу взрывчатки и разнести в клочья всю планету, которая успела надоесть за три года.

- Не испросив согласия других? - насмешливо спросил Говард.

- А что мне другие? Люди, старина, надоели мне еще больше. Это такие животные, что о них говорить тошно. Они любят только деньги. А я даже деньги не люблю, потому что их у меня много. А что касается людей, то ничего хорошего сказать о них не могу. Месяца два назад я летел на самолете, в котором было более ста пассажиров. Я поил их и влил в каждого столько, сколько влезло. Должен сказать, что за чужой счет они готовы были лопнуть. Пьяные стали так отвратительны мне, что я предложил экипажу покинуть самолет. Для этого были приготовлены парашюты. Самолет принадлежал мне, я мог с ним поступить так, как мне заблагорассудится.

- И выпрыгнули? - не поверил Говард.

- Как нечего делать! Как раз плюнуть. А эти свиньи летели дальше без пилотов и орали песни. Сейчас они тихо лежат на дне Тихого океана. Остроумно я поступил?

- Весьма, - отвернулся Говард.

- Я также поступил бы с нашей планетой, но меня останавливает одно - некуда спрыгнуть с парашютом.

Беседа была малоприятна Говарду, и он спросил:

- Могу ли я идти? Вы всегда найдете меня в библиотеке.

- Тебе не интересно слушать меня?

- Я уже говорил, что занят.

- Все это ерунда! Люди заняты глупостями. Даже тот, кто говорит, что он сидит над научной работой, которая перевернет мир, занимается чепухой. Ничего в этой жизни не надо объяснять. Я все понял. Жизнь - это скука. И ничего не надо менять, потому что нельзя изменить натуру человека, жадную, мерзкую, низменную.

- Почему бы вам не умереть в таком случае?

- Я думал об этом. Но слишком много радости я принесу презренным людишкам. И мои деньги достанутся государству, тем же людям. А я этого не хочу. Я лопну, но истрачу на себя до последнего пенса. Я хочу умереть нищим. Только тогда моя жизнь будет иметь какой-то смысл, если я прокучу деньги, заработанные моими предками.