Александр Кишкин - Мишки-гамми и принц-дракон

– Так вот ты каков, смельчак, которому на роду написано одолеть герцога Икторна!! Орел!..

И тут Гасси увидел того, кого должен был увидеть – мрак вокруг дракона сгустился до консистенции битумной смолы (папу можешь не трогать, дружок, а сходи лучше на ближайшую стройку – там компетентные люди объяснят тебе, что такое битумная смола), и из него выступило огромное лицо с кривым утолщенным носом, маленьким безгубым ртом и двумя чуть косящими глазами – герцог Икторн, короче.

– Я здесь, – сказал герцог, и от его дыхания снова распахнулась настежь дверь в доме мишек-гамми. – Я давно здесь. И только жду, когда появишься ты, маленький скользкий змееныш.

Черные мухи-кобольды отделялись от тучи, накрывшей дом, и подлетали к Гассу. Они, казалось, обнюхивали его и пробовали на вкус.

– Ты пришел взглянуть на меня перед смертью, мерзкий человек? – спросил Гасси.

Икторн рассмеялся.

– Понимаешь ли, – сказал он. – Теперь я не человек. И к тому же я бессмертен. Может, я и захочу сделать тебе одолжение и умереть, но, боюсь, это у меня не получится. Извини, мой осклизлый дракон!

И в эту минуту Гасси сделал то, о чем мечтал все последние часы. Он посмотрел в глаза Икторна и, когда почувствовал, как ненависть переполняет его, грозя взорвать изнутри, Гасс открыл свою пасть и дал ей полную волю.

Пламя, которое вырвалось наружу, могло бы превратить в пепел дремучий в ту пору Булонский лес. Кобольды от жара трещали и лопались, как пережаренная кукуруза, многие из них с опаленными крыльями падали на землю и исчезали. Однако на их место прилетали все новые и новые... Черные мухи с диким жужжанием закружились вокруг Гасси.

– Ну вот, – сказал Икторн. – Ты убедился, что я и вправду бессмертен... Теперь я хочу убедиться в том, что ты и в самом деле тот дракон, у которого на голове имеется красная отметина!

Похожая на грязно-белого червя молния, шипя, вынырнула откуда-то из-под брюха тучи. Она не ударилась в землю, и не исчезла, оставив после себя фиолетовый ореол, а обвилась вокруг шеи Гасси.

Дракон вдруг почувствовал нестерпимую боль.

– Ну, давай же, иди ко мне, змееныш... – прохрипел Икторн. – Я хочу как следует рассмотреть тебя.

Обжигающая молния завязалась вокруг шеи принца галстуком и тянула его вверх, к туче. Гасси начал задыхаться.

«Ах, если бы я мог сейчас летать, я бы поддержал свое тело в воздухе!..»

Он плевался огнем и что было сил размахивал своим мощным, как асфальтоукладчик, хвостом. Гасси царапал воздух когтями и в отчаянии щелкал зубами, словно попавшийся в сеть лев... Однако никакого успеха его действия не имели. Электрическая петля затягивалась все туже и туже. Икторн широко разинул свою пасть, и Гасс уже мог видеть черный сверкающий камень, похожий на огромный хищный клык.

– Точно, – прошептала туча. – Это та самая родинка, о которой мне твердила Вещая Сова, та самая красная роковая отметина!

И тут голова дракона Гасси бессильно свесилась набок.

– Прости, ты что-то сказал, Ворчун?

Колдун приглушил двигатель и вопросительно уставился на Ворчуна.

– Я?! – удивился Ворчун. – Я только сказал, что черта лысого мы успеем спасти дракона, если будем так долго копаться!

– A-а, ясно, – вздохнул Колдун и снова начал заводиться.

Трое медведей-гамми, а именно Толстяк, Ворчун и Колдун, сидели в кабине двухвинтового агнесимуса (даже твой папа может не знать, что такое агнесимус, так что ты ни к кому не приставай, а просто представь себе большой шар, примерно с твою спальню размером, из которого торчит два винта и несколько гамми-излучателей), который стоял в секретном погребе, и, наверное, уже в восемнадцатый раз пытались завести двигатель.

Наконец что-то внутри агнесимуса громко заскворчало, и машина тронулась с места.

– Вас подтолкнуть? – поинтересовалась Бабушка, которая вместе с детьми с нетерпением наблюдала за манипуляциями Колдуна.

– Нет, не стоит, – деловито отозвался тот. – Все системы работают нормально, самочувствие экипажа хорошее.

– Главное, не горячись, дедушка, – посоветовал Малыш.

Колдун улыбнулся ему из кабины и до упора вдавил в пол педаль газа.

Агнесимус зарычал, как целый зоопарк некормленых зверей, и, сломав перегородку, вылетел на свежий воздух.

– Все по местам! – скомандовал Колдун.

Толстяк метнулся к окну, а Ворчун схватился за гашетку гамми-излучателей.

Их встретила густая тьма, в которой, словно тонкие флюоресцирующие водоросли, извивались молнии.

– Куда мы попали? – недоуменно воскликнул Толстяк.

– Туда, куда надо...

Колдун с беспокойством буравил мглу своими маленькими сверкающими глазками.

– Ну! – нетерпеливо крикнул Ворчун. – Почему не даете команду «огонь»?

– Я тебе покажу «огонь», – проворчал старейшина. – Если мы устроим здесь давиловку, то вряд ли нам удастся еще увидеть Гасси в его нормальном обличье.

– Ага, – Ворчун приник к окошку прицела и затаил дыхание.

И вдруг Толстяк заметил желтое пламя справа по борту.

– Кажется, там! – крикнул он.

– Добро...

Колдун развернул агнесимус на девяносто градусов и дал малый вперед.

Через мгновение медведи-гамми смогли увидеть все.

Туча уже всерьез собиралась позавтракать полузадушенным Гассом, когда пучок гамми-лучей с шипением впился в левый глаз Икторна.

– Это еще что такое? – удивился он.

Теперь агнесимус поднялся выше, и герцог смог рассмотреть его поближе.

– Ты зачем это сделал, Колдун? – забеспокоился Ворчун. – Он нас раздавит в лепешку!

– Посмотрим, – азартно воскликнул Колдун. – Угости-ка его еще разок.

Ворчун не пожалел для Икторна гамми-лучей. Излучатели нагрелись и стали светиться матовым красным светом... Герцог успел к этому времени понять, что лучи, которыми его поливает этот кругленький аппетитный аппарат, как-то странно действуют на него.

Он выпустил дракона из своих электрических щупалец и подозрительно уставился на агнесимус.

Кобольды, которым не был страшен даже артиллерийский залп (что для того времени было совсем неплохим показателем), почему-то засуетились. Главным козырем всей этой системы, которая в данный момент приняла облик герцога Икторна, был принцип взаимозаменяемости. На место мертвого кобольда тут же вставали двое живых. На место двух вставали четыре, и так далее...

Но с появлением агнесимуса что-то испортилось.

На место мертвых кобольдов больше не приходили живые!

– Постойте-ка! – вскричал Икторн, пытаясь поймать на свой волшебный зуб верткий агнесимус. – Ведь я–бессмертный! Вы разве этого не знаете?

Оставшиеся кобольды стали оглушительно трещать своими крыльями. Они сбивались все плотнее и плотнее. Лицо Икторна страшным образом перекосилось. Герцог явно пытался осуществить что-то грандиозное.