Александр Кишкин - Мишки-гамми и принц-дракон

И в самом деле – через минуту оранжевый свет лампы потускнел. Вдруг он стал черным – раз в восемнадцать чернее, чем темнота пещеры.

– Доброго тебе здоровья, Икторн, – послышался загробный голос.

– И тебе того же, Основной Кобольд. Я было собрался уже поспать. Завтра трудный день.

– Ничего, ты в свое время без зазрения совести поднимал меня среди ночи своими заклинаниями...

– Так мне и положено, – хмыкнул Икторн. – Ведь я – вредный.

– Я хотел обсудить вовсе не это...

– А что же? Может, ты принес мне Серый камень колдовства, Основной Кобольд?

– Нет, Икторн. Не будь таким нетерпеливым. Ты его получишь, когда волшебный край станет нашей собственностью.

– Нашей? – вскинулся Икторн. – Почему ты говоришь – «нашей»?

– Потому что – «нашей», – прохрипел кобольд. – Об этом, кстати, я и пришел поговорить с тобой. Если мы будем проводить военную кампанию дальше, ты должен будешь пообещать кобольдам половину всей завоеванной земли. Отныне мы работаем только на таких условиях.

– Это шантаж, – с чувством сказал герцог. – Мы так не договаривались!

– Мы договариваемся, – послышался вкрадчивый хрип Основного Кобольда. – Не так ли?

Герцог встал со своего удобного кресла и прошелся по комнате. В кромешной тьме он пару раз наткнулся на стол.

– Вот черт! – воскликнул он в сердцах. – Как вы можете жить в такой темноте – не понимаю!

– Ты и в самом деле ничего не понимаешь, Икторн. Но поймешь, когда увидишь, во что превратится волшебный край после нескольких месяцев нашего на нем проживания... Мы устроим здесь настоящий филиал Луны. Скалы, пыль, кромешная, как ты выразился, тьма, и – полное безмолвие. Красота, понятная лишь избранным!

...Когда Основной Кобольд наконец убрался, Икторн впервые ясно для себя осознал, что у него назревают крупные проблемы. Он понял, наконец, что не является самым мерзким подонком во всей Солнечной системе – при первой встрече кобольд ему беззастенчиво и грубо льстил.

По части душевной мерзости и осклизлости Икторну с Основным Кобольдом тягаться было бесполезно. Кобольд надул его. А если не надул – то надует. Обязательно.

И все-таки рассориться с ним означало крах всех мечтаний герцога. Расстаться со своей мечтой о покорении волшебного края Икторн был не в силах. Вот такой он был мечтатель...

Герцог схватил со стола колокольчик и что было сил начал трясти его. Через минуту в кабинет вбежал О’Столоп. Он присел двенадцать раз, затем четыре раза отжался от пола (новый ритуал приветствия, введенный Икторном после завоевания Королевства Драконов) и застыл в выжидательной позе.

– Вызывали, Ваше Очень Высочество?

Икторн швырнул колокольчик на стол и опустился в кресло.

– Новый глобус волшебного края по моему эскизу сделали? – спросил он.

– А как же! Конечно! – заулыбался О’Столоп. – Прикажете доставить?

– Сию же минуту.

О’Столоп выбежал из пещеры, и вскоре вернулся, держа в руках грубо обработанный кусок камня неправильной круглой формы.

– Вот, Ваше Очень Высочество...

Икторн долго сидел, изучая каменный глобус с разных сторон. Рукой какого-то кустарного умельца из числа гномов на камне были изображены очертания волшебной страны. Всю поверхность этого булыжника пересекала надпись: «Волшебный Край имени герцога Икторна».

– Неплохо постарались, – почти ласково произнес Икторн.

О’Столоп от счастья шумно засопел.

А герцог, на какое-то время забыв о его существовании, ушел в свои мысли.

«Конечно, – думал он, – выступать в поход нужно как можно скорее. Кобольды от безделья становятся нахальными. Они могут загубить на корню все мои планы и расчеты... Лучше всего было бы выступить прямо сейчас, чтобы не дать им времени расслабляться. Но... Мне все-таки нужно поспать. Я устал. Поэтому трубач протрубит тревогу завтра поутру. И пусть Основной Кобольд попробует хоть слово вякнуть поперек».

В ровный ход мыслей герцога вдруг проник монотонный голос его помощника.

– ...и чтобы они убирались отсюда ко всем чертям, – услышал он обрывок фразы О’Столопа.

– О чем ты это бубнишь? – подняв брови, спросил Икторн, пораженный тем, как странно переплелись его собственные глубокие мысли и слова тупого, как пень векового дуба, О’Столопа.

– Я о том, что кобольды снова выясняли между собой отношения, – с готовностью ответил О’Столоп.

– А о чем они спорят? И часто ли они так проводят свой досуг? – поинтересовался Икторн.

– Они успели всех достать. Одни кобольды кричат, что вы, герцог, бездарный шкодливый лопух, и что надо скорее убегать отсюда на Луну. А другие...

– Хватит! – рявкнул в бешенстве Икторн. Но затем взял себя в руки.

– Мне все ясно... – добавил он уже несколько мягче и снова задумался.

Он думал целых несколько минут.

– Короче, так, – наконец решительно сказал он О’Столопу. – Ты бывал в пещере Основного Кобольда?

– Лучше бы я там не бывал... – проныл помощник. – Там такая сырость и тьма, что мои глаза, кажется, скоро отсохнут за ненадобностью!

– Это все эмоции, О’Столоп! Если наше дело выгорит, то ты станешь большим начальником. Тебе нравится такая перспектива?

– О, да!.. Что такое «перспектива», Ваше Очень Высочество?

– Потом расскажу. Слушай меня в оба уха...

И Икторн что-то зашептал О’Столопу.

Время от времени помощник начинал восторженно хихикать. Иногда его хихиканье переходило в громкий дурацкий смех.

– Ой, я не могу, Ваше Очень Высочество! Как вы все здорово придумали! Ну вы их!.. Ну мы их!.. Ну мы им покажем! Гы-гы-гы-гы-ы-ы!!

От восторга помощник Икторна пускал слюни в три ручья... Ну что с него возьмешь, с О’Столопа этого?

Следующим утром жителям волшебного края не суждено было выспаться. Около четырех часов утра их разбудил громкий топот.

Может, это началось землетрясение? Может быть, Земля простудилась на зверском космическом холоде и ее замучил кашель?

А может...

Но ты же понимаешь, дружок, что все это я говорю так, для красного словца. А на самом деле мы с тобой оба хорошо понимаем, что никакое это не землетрясение и не космическая ангина...

Это черные войска кобольдов устремились на леса и долины волшебной страны.

По правде говоря, утра как такового и не было. Потому что солнце не встало, когда ему было положено. Над землей продолжала царить тьма, которая постепенно перешла в полумрак. А полумрак с наступлением ночи снова должен был перейти в кромешную тьму.

Петухи по привычке прокукарекали, когда им было положено, но затем продрали свои глаза, увидели полную луну (постой-ка, а ведь полнолуние уже две недели как должно было закончиться?! Нет, ну ты понял? Вот так дела...) и дружно попадали со своих жердочек.