Диана Кинг - Мишки-гамми и преступление века

...Через пять часов тридцать минут инспектор Джонс стоял у места регистрации пассажиров, отбывающих в Рим, с билетом в руке. Очередь медленно двигалась вперед.

– Инспектор Джонс, это инспектор Джонс, – то и дело слышалось вокруг. Через минуту донесся шепот: – Он летит с нами... Значит, одно из двух – или на борту находится террорист, а это значит, все из рук вон плохо, или... террориста нет, и в таком случае рейс, считай, дополнительно застрахован!..

Инспектор вздохнул. Бывали у него в жизни моменты, когда слава по-настоящему угнетала.

А тут еще неожиданный вывод о том, что сын что-то понял раньше его!

Чтобы отвлечься от горестных рассуждений, Джонс достал из внутреннего кармана рацию. Вытащив антенну, он нажал кнопку и решительно произнес:

– Алло, шеф?

Начальник оказался на месте.

– Шеф, вы меня знаете? – без обиняков спросил инспектор Джонс. – Я спрашиваю, шеф, знаете ли вы меня?

– Да, двадцать лет, – послышался немного растерянный ответ.

– Так вот, шеф, я начал преследование, – сказал инспектор Джонс. – И по этой причине прошу не ждать меня на работе завтра. О новостях узнаете из газет... – Он всегда так говорил, знаменитый инспектор Джонс.

О том, что он начал преследование, услышала вся очередь. Те, кто имел радиотелефоны, а таких было несколько человек, достали их и принялись звонить в самые разнообразные редакции.

– ИНСПЕКТОР ДЖОНС НАЧАЛ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ... – неслось по залу. – НАЧАЛ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ... ПРЕСЛЕДОВАНИЕ... ПРЕ...

Едва бравый полицейский спрятал рацию, как подошла его очередь.

«Боинг-747», как любой настоящий аэробус (махина, которую рассматриваешь на земле и не понимаешь, каким это образом она поднимает свое тяжелое брюхо в воздух), имел два этажа, или, как их еще называют, уровня. На верхнем, пассажирском, в мягких креслах удобно разместились, конечно же, пассажиры. На нижнем уровне, грузовом, находился их багаж: чемоданы, спортивные сумки, пакеты, коробки.... А еще там стояли холодильники, пятьдесят семь штук, украденные в корпорации «Айс Бокс».

И где-то между этими холодильниками притаились мишки-гамми и Тим Джонс.

– Красота, летим в Европу! – громко произнес Толстяк. – Давненько я там не бывал!

Дежурные лампочки освещали грузовой отсек, и в этом тусклом свете было заметно, как Толстяк улыба-а-ается. Его улыбка была такой же длинной, тягучей, как и само слово «улыбается», если его произносить нараспев.

– Знаете, что я вам всем скажу? – неожиданно заявил Малыш. Из полумрака на него глядели пять встревоженных физиономий и одна – недоумевающая. Последняя, конечно, принадлежала Толстяку. – Мы здесь не на отдыхе! Ты, Толстяк, просто не долетишь до своей Европы, если будешь так болтать... – Тут Малыш понизил голос до свистящего шепота: – Это касается всех нас! Вы что, до сих пор не поняли, что на этом самолете, или по крайней мере здесь, в его грузовом отсеке, творятся темные дела?

– Малыш прав, – тихо сказал Ворчун. – Если мы обнаружим себя, нас могут просто выбросить на лету самолета из этого самого люка, – он показал лапой на дверь, находящуюся совсем рядом.

– Не забывайте: где-то здесь бродят четверо грузчиков в коричневых комбинезонах! – в тон Ворчуну напомнил Малыш.

«Где это мой папа», – подумал Тим. А еще мальчик подумал, что не завидует мишкам-гамми, потому что у них не было ни мамы, ни папы, а сразу была Бабушка. Тим отлично знал, каково это – не иметь мамы...

– Везет Колдуну, ему не скучно, потому что он читает, – вздохнул Толстяк.

– Я могу дать и тебе почитать эту Книгу, только ты умрешь от скуки, – отозвался Колдун. – Так что не завидуй, я не развлекаюсь, а работаю.

– Только результатов работы как не было, так и нет, – вздохнул Малыш. – Ладно, Колдун, ты не обижайся. Жаль, потому что если бы ты нашел дорожное заклинание в своей книжке, мы могли бы перенестись в этот самый Рим и встретить самолет с холодильниками там.

Неожиданно раздался какой-то звук. Больше всего звук напоминал шаги.

– Ой, – это произнесла, как всегда, Солнышко. Ее «ой» прозвучало жутко, ведь Солнышко сразу поняла, что это был за звук.

Потому что это были шаги.

– Не бойся, – прошептал Тим. – Это, скорее всего, грузчики.

– Вот их-то я и боюсь больше всего, – дрожа, пояснила Солнышко.

– А ты вспомни, как Ворчун и Толстяк расправились с теми, кто остался на земле, – не стал сдаваться Тим. – Думаешь, эти чем-то отличаются от тех?

– Цыц, – выдохнул Малыш едва слышно. – Вы различаете? Они идут к нам!

– Кто?

– Грузчики, кто же еще!

Тим высунулся из-за холодильника. Ненамного, всего на чуть-чуть, но этого хватило, и он увидел... Это и впрямь были грузчики, четыре зловещие фигуры с отвратительными физиономиями. Они один за другим шли по узкому проходу между завалами вещей... А еще Тиму показалось, будто кулаки у них плотно сжаты.

Тим отпрянул и круглыми глазами посмотрел на Малыша.

– Ну? – спросил тот. – Они?

– Они! – выдавил Тим.

– Сюда?

– Сюда!

– Нам надо спрятаться, – засуетился Малыш. – Неизвестно, зачем они идут, но будем готовиться к самому худшему...

Тим вздрогнул. Ясно, что самым худшим в их ситуации будет свободное падение с высоты более двух десятков тысяч футов. Бомбометание. Семь живых, истошно кричащих бомб.

Малыш поискал взглядом и потянул за дверцу ближайшего холодильника.

– Закрыто! – с досадой поморщился медвежонок. – И к тому же запломбировано!

Тим с удивлением осмотрел пломбу на дверце холодильника, внезапно обнаруженную Малышом. Пломба была кем-то сделана для того, чтобы в дороге никто из рядовых членов преступной организации (грузчиков? хранителей? сторожей?) не сунул нос в холодильник и не растопил при этом творение Хлойда Сноу.

Тим и мишки-гамми чувствовали полное отчаяние. Они попали в безвыходное положение, они в буквальном смысле оказались припертыми к стене! Но от переживаний их отвлекли голоса, которые раздались в эту минуту.

Разговаривали грузчики.

– ... зачем нам лезть и осматривать каждый холодильник? – спросил один из четырех. – Вот ОН придет, пусть ОН сам и смотрит!

«Кто это, ОН?» – подумал Тим.

Прозвучавший голос был высоким и совсем не страшным. Этот голос вполне мог принадлежать женщине или ребенку, если бы в нем временами не проскакивали низкие басовитые и грозные нотки.

Другой голос, значительно ниже первого, настоящий бас, ответил:

– Хохозяин будет смотреть не на хохолодильники, а на нас – хохорошо ли мы несем свою службу. Мы сами должны будем сообщить ему о хохолодильниках. Хохором!

– А этот еще и заикается, – мрачно заметил Малыш. – Какая странная привычка...