Якоб Гримм - Сказки братьев Гримм [Классический перевод и классические иллюстрации]

Сошел он в погреб и видит: сидят все пятеро рядом, ревут и плачут жалобно, один другого перещеголять старается.

«Да что же у вас за несчастье случилось?» — спросил он. «Ах, милый Ганс, — заговорила Эльза, — сам подумай: как мы с тобой поженимся, да будет у нас ребенок, да вырастет, да пошлем мы его, пожалуй, сюда пива нацедить, да вот эта мотыга, что там наверху торчит, на голову ему упадет, да пришибет его до смерти! Так как же нам об этом не плакать?» — «Ну, — сказал Ганс, — большего разума для моего домашнего обихода не требуется. Коли уж ты такая умная, Эльза, так я тебя возьму за себя замуж». Хвать ее за руку, повел в дом и свадьбу с ней сыграл.

Пожила она сколько-то времени с Гансом, и сказал он ей: «Жена, я пойду на заработки ради добычи денег, а ты ступай в поле и жни, чтобы у нас кроме денег и хлеб был». — «Хорошо, милый Ганс, я так и сделаю».

Ганс ушел, а она наварила себе славной каши и взяла кашу с собой в поле.

Вот она пришла на поле и сказала себе самой: «Что мне прежде следует сделать? Жать ли прежде начать, кашу ли прежде кончать? Э-э! Стану я прежде кашу кончать!»

И опорожнила свой горшок каши. Как она наелась, опять стала себя спрашивать: «Теперь что делать прежде? Жать ли мне прежде, спать ли мне прежде? Э-э! Дай-ка я посплю прежде!» И залегла она в рожь, и крепко уснула.

Ганс давно уж дома был, а Эльза все еще не возвращалась, вот он и сказал: «Экая у меня Эльза умная, экая старательная! До сих пор домой не идет, работает, ничего не евши».

А так как та все не возвращалась домой и уж завечерело, Ганс сам пошел за ней в поле, думает: «Дай посмотрю, сколько она там нажала!» И видит, что она ничего не нажала, а лежит во ржи да спит.

Тогда Ганс побежал домой, принес птицеловную сетку с маленькими бубенчиками и накинул на Эльзу эту сетку, а та все спит себе да спит.

Затем Ганс опять побежал домой, запер входную дверь, уселся на свое место и принялся за работу.

Наконец, когда уж совсем стемнело, умная Эльза проснулась. Стала она подниматься — и сделалась словно полоумная: бубенчики-то бренчат вокруг нее, чуть только она двинется и ступит шаг вперед.

Это напугало Эльзу, и она впала в сомнение: точно ли она и есть умная Эльза? И стала она себя спрашивать: «Я ли это или не я?» И сама не знала, что ей на это ответить, и стояла в нерешительности. Наконец она надумала: «Пойду-ка я домой и спрошу: я ли это или не я. Те-то уж наверняка знают».

Подбежала она к дверям своего дома и нашла двери запертыми; постучалась в окошечко и крикнула: «Ганс, Эльза-то у тебя дома?» — «Да, — ответил Ганс, — она дома». Тут Эльза испугалась и сказала: «Ах, Боже мой, значит, я не Эльза!» — и бросилась к другим дверям.

Но все, чуть только раздавалось побрякивание бубенчиков, не отпирали; и так Эльзе нигде не нашлось приюта. Тогда она убежала из деревни, и никто уже не видал ее более.

Много лет тому назад жил на свете король и мудростью своей во всем царстве славился. Ничто не оставалось ему неизвестным, и казалось, что вести о сокровеннейших делах как бы сами собой приходили к нему отовсюду.

Но у того короля был странный обычай: за каждым обедом, когда со стола уже все было убрано и никто, кроме него самого, за столом не оставался, доверенный слуга должен был подавать ему еще одно блюдо. Но блюдо это было закрыто, и сам слуга этот не знал, что было на блюде, да и никто не знал, потому что король не открывал блюдо и не отведывал его, пока не оставался один-одинешенек в комнате.

Долго так шло дело, и случилось однажды, что любопытство вдруг одолело слугу в то время, когда он уносил блюдо с королевского стола, да так одолело, что он против него устоять не смог и отнес блюдо к себе в комнату.

Тщательно притворив дверь, он приподнял крышку блюда и увидел, что на блюде лежит белая змея. Едва взглянул он на нее, как уж не мог воздержаться, чтобы ее не отведать; отрезал кусочек и сунул в рот.

И чуть только коснулся он этого кушанья языком, как услышал за окном какое-то странное насвистывание многих тоненьких голосков.

Он подошел к окну, и стал прислушиваться, и тут узнал, что это воробьи, которые между собой разговаривали и друг дружке рассказывали обо всем, что они в поле и в лесу видели.

Отведав мяса белой змеи, слуга получил способность понимать язык животных.

Вот и случилось, что как раз в этот самый день у королевы пропало ее самое дорогое кольцо и подозрение в краже пало именно на доверенного слугу, который всюду имел доступ. Король призвал его к себе, стал его бранить, кричать на него и пригрозил ему, что если он до завтра не укажет ему виновника, то сам будет обвинен в краже и предан суду. Напрасно слуга уверял в том, что он не виноват, — король не отменил свое решение.

В тревоге и страхе сошел слуга во двор замка и стал обдумывать, как бы ему выпутаться из своей беды. А тут поблизости тихохонько сидели утки около проточной воды и отдыхали, то охорашиваясь, то оглаживая перья своими широкими клювами; при этом они вели между собой откровенную беседу. Слуга приостановился и прислушался. Утки пересказывали друг дружке, где они сегодня побывали и где какой хороший корм находили; а одна из них и говорит с досадой: «У меня что-то тяжело в желудке, ведь я впопыхах проглотила кольцо, которое лежало под окном королевы».

Слуга тотчас ухватил эту утку за шею, отнес ее на кухню и сказал повару: «Прирежь-ка вот эту, она уже достаточно отъелась». — «Да, — сказал повар, взвешивая утку на руке, — эта не пожалела труда, чтобы откормиться: ей давно на вертеле быть пора». Он перерезал ей глотку, а когда стал потрошить, то и кольцо королевы нашлось в ее внутренностях.

После этого уж нетрудно было слуге доказать свою невиновность, и так как король хотел загладить свою несправедливость, он ему дозволил испросить себе какую угодно награду и обещал дать при своем дворе любое, самое почетное место, какое бы он себе ни пожелал. Слуга отказался от всего и попросил только дать ему коня да немного денег на дорогу, потому что ему хотелось посмотреть на белый свет и постранствовать.

Когда его просьба была исполнена, он тотчас собрался в путь и пустился по белу свету.

Во время странствования случилось ему однажды проезжать мимо пруда, и увидел он в том пруду трех рыб, которые запутались в тростнике и бились в нем на безводье. Хотя и говорят о рыбах, будто они немы, однако же слуга явственно услышал их жалобы на то, что им предстоит так бедственно погибнуть.