Максим Климкович - Русалочка: книга-игра

Сопровождал графа и Ирэну барон Свит, дальний родственник графа и величайший проныра.

Алан разлил по кружкам легкий эль. Поставил на стол. Часть жидкости выплеснулась – гости принцу не нравились. Ему казалось, что само их дыхание оскорбляет его жену.

Русалочка видела, как хмурится принц. Поспешно затерла лужицы пива. Ирэна скользнула по мальчику-прислуге взглядом.

– Бедный калека, – не понижая голоса, протянула танцовщица, – я, наверное, умерла бы, будь я немой! Я думаю, – лепетала она, глядя на графа лисицей, – что куда милосерднее убивать младенцев-убогих, чем заставлять их мучиться всю жизнь.

– Какая вы жестокая, любовь моя, – лениво откликнулся граф Кромн и добавил, – но, впрочем, я согласен: в мире и без того и так мало совершенства! А калеки так портят картину гармонии!

Русалочка побледнела так, что лицо казалось присыпанным мукой.

Алан, хоть его и не просили, принес к столу кувшин с элем. И разливая его, прошипел прямо в лицо графу:

– Ты, мерзавец! Мой слуга немой, но не глухой! И лучше тебе придержать язык за зубами да поскорее убраться!

Граф окаменел.

С секунду переваривал услышанное. Если бы трактирщик плюнул в кувшин, это не так, как дерзость, поразило бы графа Кромна. Граф медленно, точно в воде, поднялся. Кисть сжимала перчатки. Граф размахнулся и ударил перчатками Алана по щеке.

Но в ту же секунду едва сдержал стон боли – Алан перехватил его руку. Сказал почти спокойно:

– Дуэль, сударь! Я готов выслушать ваших секундантов!

Русалочка повисла на руке принца, но он лишь мимоходом кивнул на комнату за стойкой бара:

– Ты, пожалуйста, побудь там!

Ирэна нервно постукивала по столешнице перстнем. Барон стал между молодыми людьми, одновременно выуживая из жилетного кармана золотой и пытаясь вложить в руку Алана:

– Господа, господа! Что это вы затеяли? Вот, милейший, вам, если мы вас побеспокоили!

Но монета, звякнув о каменный пол, упала.

– Я готов драться – напомнил Алан.

Граф равнодушно отвернулся:

– Мне драться с трактирщиком? Слишком велика для тебя честь!

– И все же ты будешь драться! – Алан размахнулся.

Пощечина прозвучала хлестко, словно лопнул канат.

Барон едва успел удержать графа, готового ринуться в рукопашную. Танцовщица вскочила из-за стола.

– Хорошо, – еле сдерживаясь, процедил граф. – Завтра в пять! Вам сообщат где.

У двери, пропустив спутников, он воскликнул:

– Ах да! Чуть не забыл! – на пол полетела мелочь. – Это за эль.

Когда Майя, обеспокоенная тишиной, вернулась, принц сидел за столом, обхватив ладонями лоб. Одна из недопитых кружек была перевернута. Эль замочил рукав Алана, но принц точно окаменел. Дуэли он не боялся, почувствовав присутствие Русалочки, принц поднял на нее глаза:

– Бедный мой найденыш, что с тобой станет, если меня...

Майя успела закрыть губы принца пальцами, пока слово не успело слететь. Но что-то тревожное и сумрачное нависло над трактиром.

В эту ночь принц отказался ночевать, как обычно, на сеновале. Время от времени Майя на цыпочках подходила к дверям его спальни, откуда до утра сочился свет.

А Алан метался, сочиняя и тут же разрывая в клочья письмо королеве. Судьба – особа ехидная, и нужно было найти слова, которые убедят королеву. позаботиться о жене принца.

Но то, что оставляло перо на бумаге, было вяло, неубедительно. Измаявшись, да так ничего и не придумав, принц уснул на рассвете. Ему показалось, что он проспал лишь пять минут, и проснулся от грохота. В двери трактира колотили.

Умывшись холодной водой, принц спустился.

Мы часто приписываем другим именно те качества, которые определяют наш собственный характер. Алан ни минуты не сомневался, что граф пришлет секундантов.

А граф Кромн вовсе не собирался стреляться с трактирщиком. Они с бароном тоже не спали всю ночь. Граф курил длинные тонкие сигаретки’ запивая кларетом. Сладкое вино липло к гортани.

Барон мельтешил, поминутно вскакивая. Но все, что предлагал барон Свит, не казалось графу дельным.

– Неужели придется драться? – в сердцах бросил граф. – Дуэль?

– Дуэль, если не хотите, чтобы о пощечине узнало все графство, – барон хитро сверкал глубоко посаженными глазками.

Приживала и нахлебник, барон Свит чувствовал, что настал его звездный час. Граф Кромн был в том положении, когда любая услуга примется как благодеяние.

– Десять тысяч – и дуэли не будет! – брякнул барон.

– Что – шантаж? – взвился граф.

Барон вжался в кресло, чувствуя, что переборщил. Но в следующий миг расправил плечи.

– Десять тысяч, – сказал граф, – зачем же так много?

– О-о, мне и вовсе ничего не надо, – зачастил барон, – но вот те люди, с которыми я буду говорить – настоящие акулы...

Когда принц понял, что ломящиеся в трактир люди не похожи на посланцев графа Кромна, бежать было поздно.

Увидав между створок двери бородатую личность, украшенную черной повязкой на глазу, Алан навалился на дверь с другой стороны и успел задвинуть засов. Пока дверь ломали, принц втолкнул Майю в чулан, забросив ключ от замка под притолоку.

Дверь трещала, ее рубили топором. Дерево пошло трещинами. От него откалывались куски.

Принц взвел курки револьверов. Первый же выстрел снес бородатому поллица. Вторым принц ранил рыжеволосого. Но времени перезарядить револьверы уже не было.

Сверкнула вспышка и что-то горячее толкнуло Алана в грудь. Кто-то из нападавших попал в лампу – стало темно.

Русалочка в ужасе прислушивалась, как, чертыхаясь, разбойники натыкаются на мебель. Падают столы и стулья. Потом кто-то чиркнул огнивом, высекая искры. Дверь чуланчика дрогнула. Обухом топора сбивали замок.

– Что делать с мальчишкой? – коренастый мужчина вытащил царапающуюся и визжащую Майю. На свету рассмотрели.

– Ну этот трактирщик и хват: оказывается, он уютно устроился! Ты гляди, как принцесса.

Русалочку, заломив руки за спину, держали двое. Старший, судя по всему атаман бандитов, на что-то решался.

– Да дьявол с ней! Нам ведь платили за одного!

И разбойники, прихватив из подвалов пару бутылок, съехали со двора.

Майя беспомощно опустилась на пол. Принц точно спал, неловко подложив под голову руку. Майя не стала будить.

На рассвете телега, раскачиваясь на ухабистой дороге, неторопливо катилась в сторону городской ярмарки. Крестьянин, нестарый мужичок с проседью, обеими руками придерживал крынки с маслом и сметаной.

Трактир «У дороги» хлопал раскрытыми дверями. Ворота были распахнуты. Любопытство подтолкнуло крестьянина. Он дернул поводья. Смирная лошаденка по инерции прошла два шага и остановилась.

Крестьянин подивился на разбитую в щепы дверь. Открыв рот, он постоял на пороге. А потом ринулся прочь, беззвучно разевая рот и размахивая руками. Упал в телегу.