Максим Климкович - Русалочка: книга-игра

Акулы, толкаясь, норовили отхватить кусок с ребер своей хозяйки.

– Цыц! – прикрикивала ведьма.

Сестры-русалочки были ни живы, ни мертвы от страха. А ведьма вначале проткнула острием кинжала свою вену и смочила лезвие кровью. Потом позвала по очереди чудовищ морских глубин – и их черная кровь покрывала лезвие кинжала все новыми и новыми слоями. Кровь тут же впитывалась в металл. Когда ведьма потянулась к ближайшей русалочке, металл по-прежнему сверкал.

– Дай руку, – объяснила перепуганной девушке ведьма. – Лишь тогда кинжал обретет свою настоящую силу, когда хорошенько оросится кровью!

– И что дальше? – одна из русалочек несмело взяла кинжал из рук колдуньи.

Ведьма шикнула на подслушивающих гадов. Зал тут же опустел. Грубэ собрала сестер в круг. Русалочки, сблизившись головами, нависли над ведьмой. Колдунья что-то зашептала, жестикулируя.

Крабс так и эдак протискивался мимо хвостов и тел русалок, но подслушать успел только половину.

– Вот и все! – выдохнула Грубэ. – Я больше ничего не могу для вас сделать! Так помните: через триста лет вы вернетесь и отдадите мне то, что обещали!

А что выйдет из сделки, ты узнаешь в Главе 9а.

Ты решил довериться Крабсу? Тогда вперед!

Русалочки шарахнулись от ведьмы раньше, чем она успела договорить.

– Я так и думал! – краб смотрел вслед уплывавшим сестрам Майи.

Ни одна из них не захотела пожертвовать для сестры и крупицей своей молодости и красоты.

– Вот она, сестринская привязанность! – шипела ведьма вслед морским принцессам. – Я всю жизнь обходилась без привязанностей и любви. И выходит, что я права.

Русалочки в панике выплывали из дворца колдуньи. Морские гады насмешливо шипели им вслед. Черная чаща хватала сучьями и царапала их нежную кожу. Даже полипы отворачивались от предавших сестру русалок.

– Ну что, довольна? – сумрачный краб разыскал ведьму, как обычно колдовавшую над волшебным чаном.

В его глади отражался берег и кусочек моря. От пристани отплывала каравелла. И Крабс даже различал фигурки людей, крошечные, но отчетливые. Волшебный чан не пропускал голоса из верхнего мира, но люди казались такими счастливыми в этот тихий вечер! Радость освещала лица герцогини и принца.

– Я всего-навсего ведьма, – огрызнулась Грубэ. – Что я могу поделать, если я обязана служить злу?

– Вот как, – протянул краб.

Что-то в тоне ведьмы его удивило. Краб не мог поверить своим глазам, но Грубэ плакала.

– Слушай, старушка, тут и так слишком солоно, – утешал ее краб, вползая на плечо.

– Жалко маленькую глупую русалку, – всхлипнула ведьма, и ее ядовитая слеза, упав, прожгла стенку чана.

Крабс оторопел. С ведьмой творилось неладное. Он еще ни разу не слышал, чтобы колдунья кого- то жалела. А Грубэ рыдала все горше.

– Знаешь, – вдруг решилась она, – что-то в этом мире не в порядке, если сестры не пожертвовали для Майи и пустяком.

– Хорош пустяк, из-за которого ты готова губить морской народец налево и направо, – по привычке заперечил краб, но он и сам понимал, что сестры поступили недостойно.

– Да, – согласилась ведьма, – красота казалась мне счастьем. Казалось, стань я прекрасней – и всем буду нужна, все станут меня жалеть и любить.

«Жалеть ведьму? – краб чуть не выскочил из панциря. – Любить колдунью?»

– Но, оказывается, – продолжала Грубэ, – что и красота не делает мир добрее!

Вода в чане быстро темнела – в верхнем мире зашло солнце. Ведьма оттолкнула чан и встала, придерживая на плече краба.

Крабс сопел, поглядывая вниз: если упадешь с такой высоты, переломаешь все лапы.

Ведьма по узкому коридору протиснулась к двери, ведущей в подвалы Черного замка. Подвалы, всегда запертые и запечатанные заклятием, были той частью замка, которую даже сама ведьма не знала толком.

Вращающиеся стены грозили прижать и задавить неосторожного. Лестницы обрывались пустотами без дна. Но Грубэ, отпирая замок за замком, как-то умудрялась ориентироваться в тенетах лабиринта.

Лестница упиралась в железную, раскаленную докрасна решетку. От прутьев веяло жаром. У Крабса жар и огонь всегда ассоциировались с котелком и похлебкой из крабов.

Ведьма дотронулась до прутьев и тут же отдернула руку. Запахло паленой кожей. Ведьма стряхнула краба, и он тотчас же начал отползать подальше.

– Куда? – ведьма схватила его за край камзола. – Лучше слушай, что мне от тебя нужно!

Крабс всегда был готов на мелкие услуги. Но сейчас, пожалуй, ведьма зарывалась: она потребовала, чтобы краб лез через раскаленное железо!

– Пусти! – пищал Крабс, отчаянно отбиваясь. – Не имеешь права жарить живьем!

Но ведьма держала краба крепко, протягивая его на вытянутой руке к решетке.

Прикинув, что краб, хоть и похудевший от страха, все-таки панцирем к прутьям приложится, отпустила:

– Видит морской бог, хотела сделать хоть одно доброе дело за всю жизнь. Но, видимо, не судьба.

Краб слегка отодвинулся, спросил несмело:

– Да скажи толком, для чего мне лезть через эту решетку?

– А вон видишь – ларец?

Крабс присмотрелся: в самом центре, где жар был ярче всего, золотом светился небольшой ларчик. Окруженный кольцом огня, ларец, тем не менее, был покрыт густым слоем снега и инея. Днище ларца даже заледенело и отражало пылающие камни вокруг.

– Удивительно, конечно, – признался краб. – Но обледеневший Сундук в центре костра – еще не причина, чтобы меня жарить!

– В этом ларце средство спасти Русалочке жизнь, – неохотно сказала ведьма. – Но что уж теперь – до ларца не добраться.

И ведьма опустилась на пол рядом с решеткой.

Крабс размышлял. Ползал кругами, зачем-то похлопывая себя по камзолу.

– Не мельтеши! – прикрикнула ведьма. – И без тебя тошно.

– Да пропади оно все пропадом! – в сердцах прошипел Крабс, расстегивая камзол и протягивая одежду ведьме. – Ну-ка, посторожи!

– Очумел? – удивилась Грубэ.

Крабс не отзывался. Под красным камзолом оказался жилет. Под жилетом рубаха, стянутая веревкой. Ведьма уже набрала целую горсть одежек, а краб на глазах худел, точно кочан капусты, если с него снимать листья. И из-под каждой одежки сыпались бисер, жемчуг, изумруды, рубины, золотые монеты и платиновые цепочки.

– Жулик! – потрясенная ведьма смотрела на маленького и худенького краба, не узнавая собственного шпиона.

Голый краб буркнул:

– Жить всем надо!

Ведьма восхищенно повторила:

– Нет, ты просто фантастический жулик! – и добавила. – Как же ты это таскал на себе столько дребедени? Шкура не чесалась?

– Язык у тебя чешется, – краб с тоской глянул на сокровища и решительно двинулся к прутьям, стараясь не дышать.

Пролез, лишь чуть подпалив панцирь. В каморке играли бегущие огоньки, от которых шло приятное тепло. Крабсу вдруг показалось, что огоньки немного придвинулись. Сделал шаг, глядя в упор на один из красных угольков – тот безмятежно горел. Но боковым зрением краб заметил движение за спиной.