Максим Климкович - Русалочка: книга-игра

Изба раскачивалась. Изо всех углов полезла лесная нечисть. Мохнатые лешие, обросшие клочьями мха, тащили за волосы речных кикимор.

Злыдни-домовые, оставшиеся без избы и хозяев, щелкали мелкими острыми зубками. Вурдалаки, скинув медвежьи шкуры, скалили клыки.

Гнилостный запах болота наполнил горницу. Голос колдуна в неразберихе звучал вкрадчиво, почти ласково:

– Ну, не дорога ли цена за девушку?

Поминутно чихая, Иоханн выкрикнул:

– Нет! Доводи начатое до конца!

И тотчас нечисть утихла, сгинула. Восточный ковер оказался домотканой дорожкой. В лукошке капризно мяукали котята. Никакой клетки с гадюкой не было и в помине.

«Обморочил, старый!» – подумалось Иоханну.

Пережитый страх выступил потом. Рубаха на спине намокла, а зуб на зуб не попадал.

– Хорошо же, – многообещающе процедил колдун.

Теперь стало страшно по-настоящему. Если бы ноги не приросли к половицам, Иоханн бы бежал. Колдун скинул длиннополый кожух, который не снимал и у жарко натопленной печи.

И сразу стал меньше ростом, макушкой едва доставал юноше до груди. Горб на спине прижимал голову колдуна так, что он мог глядеть лишь исподлобья. Пальцы удлинились, потеряв грубость. Длинные, с белой нежной кожей, эти руки пугали больше всего. Глаза колдуна светились красным светом. Зубы поредели и теперь походили на острые зубы хорька.

Даже голос изменился: грубый и низкий перешел в тонкий, почти женский.

– Душа твоя станет моей, – пищал колдун, потирая розовые лапки, – и я спасусь! А душу девушки я оставлю в теле колдуна! Сотни лет я был принужден мучиться в ненавистном теле: и не было мне покоя, потому что не было у меня души! Но с твоей помощью я обману судьбу! Дай же руку!

В кулаке колдуна сверкнул кинжал. Как во сне, Иоханн протянул руку. Подпрыгнув и зависнув на секунду в воздухе, колдун кинжалом распорол грудь Иоханна. Разломав ребра, по локоть залез в грудь юноши. Точно ледяные когти переворачивали внутренности Иоханна. Крови не пролилось ни капли – душа парня съежилась и похолодела от страха. Она затаилась в самом темном уголке, но длинные пальцы колдуна шарили совсем рядом.

Когда Иоханн опомнился, колдун жадно сжимал что-то в кулаке. Рана на груди затянулась сама собой.

– Одна есть! – шипел колдун. – Теперь идем– я заберу душу Майи.

И только тут Иоханн заметил лежащую на скамье девушку, связанную по рукам и ногам. Повязка на лице туго сжимала рот, и Майя могла только мычать.

– Смотри! Он отдал за тебя душу! – колдун взвесил на раскрытой ладони что-то невидимое. – Неужели такое благородство не найдет у тебя отклика? Соглашайся, девушка! Вы с Иоханном проживете немало земных лет. А какое тебе дело, куда денется твоя душа после смерти? Соглашайся, – нашептывал горбатый карлик.

Руки колдуна дрожали от нетерпения. Обманом он заманил девушку-звезду в свою избушку, но никакое колдовство не может забрать душу насильно. И колдун шептал-нашептывал, обещая блаженство и богатство.

– И всего-то за пустячок.

Иоханн равнодушно прислушивался к уговорам. Жизнь показалась ему пресной. Девушка на скамье – лишь одной из многих. Обещанные дары колдуна – вещь стоящая. Но зачем ждать, пока подадут?

Оставленный колдуном кинжал лежал на краю стола. Иоханн поднял, подошел к колдуну и равнодушно погрузил клинок в спину карлика.

Колдун захрипел и хотел повернуться. Но ноги подкосились, он упал на колени.

Тем же кинжалом Иоханн разрезал путы Майи, брезгливо оттолкнув умирающего колдуна.

– Уговор! – прохрипел колдун.

Розовая пена пузырилась на губах.

– Молчи, падаль! – пнул Иоханн колдуна.

У колдуна никогда не было души, и он не знал, что это такое. А душа человека – это и есть он сам. Его совесть, любовь, слово чести.

Колдун не знал, что, забрав душу Иоханна, он получит удар в спину: с душой он забрал его совесть.

Под телом колдуна расплывалось кровавое пятно. Дыхание становилось все реже. Колдун дернулся в агонии и застыл. Душа Иоханна освободилась из его мертвых пальцев, покружила над горницей и взмыла в небо.

Иоханн почти ничего не почувствовал, лишь легкий укол, словно вытащили из сердца ледяную иглу.

Майя выпуталась из обрывков веревки, но удержать тело юноши не успела. Прислонилась к его груди. Сердце Иоханна перестало биться в тот миг, когда душа коснулась вершины ели у избы.

Майя бросилась за подмогой. Но стоило ей ступить за калитку, диковинное громадное пламя охватило избу колдуна.

От села бежали соседи, но изба сгорела в одночасье. Не удалось даже растащить головешки. Изба сгорела порохом, не оставив и пыли.

А Майя по-прежнему жила в избе вдовы Ханы. Вначале нянчила Акселя. Потом его детей. Потом внуков. И хоть постарела, все еще бодро ходит по избе и, мешая молодым хозяйкам, перехватывает любую работу.

Прожить долгую жизнь: хоть не принцессой и не звездой, – тоже неплохо. Славная сказка, согласен, приятель?

Помнишь, дружок, в Главе 8с, мы оставили Крабса вдвоем с Русалочкой на палубе каравеллы? А сейчас мы узнаем, смог ли маленький краб в камзоле пригодиться морской принцессе.

– Ну это вы слишком легко отделаться решили! – шипел Крабс, карабкаясь по перилам.

Ухватиться было не за что, и краб, скользнув по отполированному дереву, грохнулся на пол, чуть не въехав в дверь каюты принца.

Русалочка была на воде, недалеко от каравеллы. Ее все дальше и дальше сносило волной. Майя отплывала от судна так осторожно, точно боялась разбудить спящих. Хоровод нестройных мыслей проносился в ее голове. Майя улыбнулась, припомнив, с какой убежденностью Крабс совал ей в руку волшебный кинжал. Шипел:

– Прирежь его, пока он спит. Раз – и готово! – и неловко взмахивал оружием, которое еле-еле мог удерживать в клешнях.

Майя вздохнула. Смешной маленький краб, ее добрый приятель, который так хотел ей помочь.

Океан изменился. Светлело. Солнце еще не встало, но его лучи уже тянулись к земле, подкрашивая облака на востоке.

– Крабс! Как красиво!

Призрачный предрассветный мир походил на заколдованное царство.

– Это хорошо, что я умираю в такое чудесное утро. Мне кажется, в непогоду мне было бы чересчур грустно погибать, не увидав в последний раз солнце, – Русалочка огляделась, хлопая руками по воде, краб не отзывался.

Она точно помнила, что, когда она нырнула с борта каравеллы, чтобы никто не видел, как она станет пеной, краб сидел на ее плече, не выпуская из лапок кинжал.

– Ведьмино имущество, – объяснил он, – да и вещь полезная.

Краб содрогнулся, припомнив, как чуть не зажарился в клетке с пляшущими угольками.

– Крабс! Да Крабс же! – Майя встревожилась.

Каравелла отплыла на расстояние громкого крика. Крабс слыхал, как его звала Майя. Пробурчал: