Тито Брас - Алладин и золотой дракон

Идти стало легче. Растительность изменилась: кактусы уступили место траве и невысоким кустарникам с мелкими жесткими листьями. Алладин заметил, что Золотой Дракон к чему-то прислушивается. Юноша уже не раз убеждался, что Дианор обладает чрезвычайно острым слухом, хотя никак не мог понять, где у него уши. Теперь И Алладин стал прислушиваться.

Поначалу ничего, кроме шелеста листвы, шороха травы и скрипа гальки, юноша не слышал. Но вскоре он различил какие-то звуки. Это были жалобные рыдания, похожие на плач заблудившегося ребенка. Алладин несколько изменил направление и ускорил шаг. Вполне возможно, что в этих местах обитало какое-нибудь племя, и плакал отбившийся от сородичей ребенок.

Через несколько метров кустарник кончился. Теперь перед юношей простиралась голая песчаная пустошь, посреди которой темнела воронка глубокого кратера. Звук доносился оттуда.

– Видимо, малыш соскользнул вниз и не может выбраться, – предположил Алладин.

– Наверное, – нерешительно согласился Дианор.

Друзья направились к кратеру, ступая по обжигающему песку. За песчаной пустошью высились зеленые деревья Сонной Долины. Алладин остановился на краю воронки и озадаченно присвистнул. Воронка была пуста, утих плач.

– Странно все это, – опасливо оглянулся Золотой Дракон. – Непонятно. А может, плач нам почудился?

– Это все песок, – догадался Алладин. – Только в пустыне он пел, а здесь плачет... А мы-то разволновались!

Юноша подцепил ногой небольшой камень и столкнул его вниз. Камень легко заскользил по склону. Вслед за ним потекли песчаные ручейки, они ширились, превращаясь в реку. Край воронки внезапно обрушился, и Алладин почувствовал, что съезжает вниз.

Юноша упал на живот, широко раскинув руки. Он попытался затормозить, но сделать это оказалось невозможно – уцепиться было не за что. На середине склона Алладин остановился и осторожно сел, понимая, что малейшее движение может стать роковым.

Он стал медленно карабкаться наверх, посмеиваясь над своей неуклюжестью, но тут раздался пронзительный, полный ужаса крик Золотого Дракона. Алладин обернулся и обмер: песок на дне кратера зашевелился, тяжело заворочался, закипел, вспучиваясь фонтанами, и в нем образовался огромный темный провал. Солнечные лучи весело заиграли на блестящих белых клыках чудовища. Розовые извивающиеся усики пытались нащупать жертву, угодившую в ловушку. А затем показалась голова, плоская, отсвечивающая голубым, с торчащими редкими упругими волосками. Четыре маленьких глаза, узких и хищных, алчно горели из-под хитиновых щитков.

На мгновение Песчаный Червь замер, оценивая размеры добычи, а затем начал неторопливо выбираться из своего подземного логова. Алладин стал лихорадочно карабкаться вверх по сыпучему склону кратера-ловушки. Некоторое время это ему удавалось, а затем он стал съезжать вниз.

Юноша оглянулся, ожидая, что треугольные зубы сейчас вцепятся в него. Однако Червь не двигался. Злобные глазки равнодушно следили за юношей. Чудовищный монстр не спешил. Очевидно, он был абсолютно уверен, что добыча никуда не денется.

Алладин продолжал скользить навстречу его огромной распахнутой пасти. Распластавшись, он кое-как сумел снизить скорость скольжения. Юноша неподвижно лежал на песке, сознавая, что легкомыслие вновь сыграло с ним злую шутку. Верно говорят, что камень тяжел и песок тяжел, но легкомыслие глупца тяжелее и того, и другого.

Чудовищу, похоже, надоело ждать, и оно начало выползать из песчаной норы. Алладин обреченно следил за его движениями. Пошевелиться он не мог – это только приблизило бы конец. Юноша словно оцепенел. Он слышал, как отчаянно кричит Дианор и мечется над Песчаным Червем, обжигая его выдыхаемым пламенем, но оторвать взгляд от зубов чудовища юноша не мог.

Оцепенение прошло только тогда, когда Песчаный Червь стал обнаруживать некоторые признаки нерешительности. Чудовище остановилось и заворочало уродливой головой, пытаясь разглядеть юркого Дракона.

– Стрелы! – Алладин наконец расслышал, что кричал ему Дианор. – У тебя есть отравленные стрелы и лук! Не теряй времени!

Золотой Дракон был прав. Спастись от Песчаного Червя бегством было невозможно – слишком высоки и зыбки склоны песчаной ловушки. В данном случае лучшей защитой является нападение.

Юноша сорвал со спины лук, вытащил стрелу и послал ее прямо в разинутую пасть Песчаного Червя. Стрела бесследно пропала в темно-багровой трепещущей утробе чудовища.

Алладин дрожал от страха и возбуждения. Он вновь натянул тетиву и выпустил следующую стрелу. Чудовище продолжало ползти к нему, неотвратимое, как злой рок. Казалось, оно не было чувствительно к смертельному яду. Юноша стрелял, не целясь: Песчаный Червь подполз уже так близко, что промахнуться было просто невозможно. Его бездонная глотка, жаркая и влажная, была совсем рядом.

Стрелы вонзались в трепещущую плоть, но отвратительная пасть продолжала надвигаться. Яд степной гадюки оказался бессилен против этого монстра. Алладин послал последнюю стрелу и отшвырнул прочь лук. Надеяться больше было не на что.

Однако чудовище вдруг остановилось. Тело его изогнулось в судорогах и розовые усики бешено замолотили по песку. Маленькие глазки закатились. Червь бешено завертел головой из стороны в сторону. Из его пасти хлынула зеленоватая слизь. Чудовище заревело от боли и слепой ярости. Сотни лет оно властвовало здесь, терпеливо поджидая свои жертвы и заманивая их в коварную ловушку. Сотни лет монстр утаскивал беззащитные, выбившиеся из сил создания в свои темные подземные лабиринты. Никто не мог противиться его силе и коварству. Но теперь чудовище проиграло. Победило странное двуногое существо, одно из тех, что всегда были самой легкой и желанной добычей.

Алладин с замиранием сердца следил, как Песчаный Червь неуклюже пытается укрыться в норе. Вот уже не видно сегментов тела, вот из огромной пасти вырвался последний, предсмертный рев, сменившийся хриплым клокотанием... Вскоре пески сомкнулись над телом монстра.

Некоторое время над кратером висело облако пыли, затем она осела. Все стихло. Алладин вытер тыльной стороной ладони пот с лица и начал карабкаться наверх.

Недалеко от предательского края кратера на песке сидел взъерошенный Золотой Дракон и горестно вздыхал.

Лес был необычно густым. Яркие лучи полуденного солнца высвечивали прихотливую зеленую мозаику листвы. Не было ни одного просвета в этой сплошной зеленой стене. Алладин удивился пьянящей свежести воздуха, от которой кружилась голова и замирало сердце. Ароматы цветов, медвяный запах трав были настолько приятны, что хотелось петь, танцевать, а больше всего – улечься под этими великолепными деревьями на мягкую, пышную траву, закрыть глаза и позабыть боль и ярость этого безумного мира.