Ульф Нильсон - Последнее дело?

Жаби зевнула. Она целый день выписывала горы, палатки, топоры и змей. Сейчас ей хотелось спать.

— Но тебе-то, наверно, спать ещё не хочется? — спросила она Гордона. — Ты же целый день спал…

— Да ладно, всё равно я уже в пижаме. Чего зря сидеть? Лучше сразу лечь. Если хочешь, я могу почитать тебе перед сном — по-настоящему длинную сказку. Всю Книгу законов!

Устроившись на краю Жабиной кровати, комиссар читал и читал:

— § 489. Запрещается толкать белок в воду. § 490. Запрещается отнимать кексы у маленькой мышки…

Слушать было очень интересно. Жаби прямо видела, как из кустов выскакивает злодей, толкает белку в воду и, хохоча, исчезает. Или как другой злодей отнимает кексы у голодной мышки.

Когда-то животные собрались и придумали законы, запрещавшие вытворять подобные глупости. Да-да, ведь в лесу действительно были такие, которые толкались и таскали кексы. Но теперь баловству положен конец! Полиция строго следит, чтобы никто не совершал нехороших поступков. И Жаби гордилась тем, что она полицейский.

Иногда она указывала на какую-нибудь букву и спрашивала, как она называется.

— Это «ж», — говорил Гордон. — Похоже на жука с лапками.

Или:

— «О». Как о-орех, — рассказывал он.

В тот вечер Жаби выучила столько букв, что в голове у неё шумело.

Комиссар закрыл тяжёлую книгу.

— Я должен сказать тебе кое-что важное, — начал он. — Ты так хорошо работаешь — я хочу, чтобы ты тоже была комиссаром…

Но Жаби уже уснула.

Она спала с открытым ртом.

— Маленький комиссар полиции, — сказал Гордон. — Сладких снов!

И Жаби действительно снились сладкие сны.

Ей снилось, что она переоделась и отправилась на расследование. Ей снилась Книга законов и особенно § 867: запрещается дразнить мышь-полицейского с большими ушами и красным носом.

Гордон тоже лёг.

Вот бы мне приснился мамин пикник, думал он.

Жаби встала рано-рано, вытащила из-под кровати сундук и принялась в нём рыться.

Там хранились старинные шпионские наряды и всякая смешная одежда, которую Гордон отобрал у злодеев, или нашёл в заброшенных домах, или купил, чтобы надевать на маскарады и праздники.

Сперва Жаби нашла чёрную шляпу с широкими низкими полями, большие очки, накладные усы, рваную куртку нищего и докторский халат. Нет, всё это не годится.

Под тонкой дымчатой тканью лежала пара огромных ушей и большой красный мышиный нос. А вот это то, что надо.

Жаби села за стол и на бумажке написала:

ЖАБИ ПЕРИОДИВАИЦА.

Да-да! Жаби переодевается. Она была так рада, что умеет писать. Она поцеловала листок и нежно погладила буквы. А потом поставила печать. Ка-данк!

План заключался в том, чтобы пойти в лес и выглядеть странно. Она наденет огромные уши и красный нос. Вот тут, возможно, и появится дразнильщик. Он станет над ней смеяться, тыкать пальцем и кричать: «Ушастая, ушастая!» А она снимет уши и нос и скажет грозным голосом:

— А-ГАА! Именем закона! Немедленно пройдёмте в отделение!

Тогда дразнильщик, возможно, удивится. Или даже заплачет… Но ничего не попишешь, дразниться запрещено. Всех обидчиков надо разоблачить. Пусть учатся быть добрыми. Жаби очень нравилась работа полицейского.

Она надела уши и нос. Посмотрелась в зер-

кало. Её теперь не узнать. Жаби захихикала, но сразу же замолчала. Смеяться над смешными ушами нельзя!

И тут как раз проснулся комиссар.

Он открыл глаза и увидел сквозь проём в двери, что к ним в участок пришёл какой-то необычный забавный зверь.

Да ну его, подумал Гордон. Жаби прекрасно сама разберётся со странным посетителем, решил он. У неё так хорошо получается беседовать с чудаками.

Гордон повернулся на другой бок. Ему очень хотелось спать. И он мигом снова захрапел.

За порогом дома стоял туман. Лес был серый и таинственный. Луг — страшный и призрачный. Жаби дрожала, влага проникала под одежду.

У Жаби замёрзло всё, кроме носа — накладной нос отлично согревал.

Она села на пенёк. Мимо в тумане пролетали птицы, Жаби слышала, как они машут крыльями и сипло кричат. Но ничего не видела. Это было жутко.

Жаби стало страшно. И зачем она пошла одна? Надо было немного подождать, и её надёжный сильный друг пошёл бы с ней. Хотя нет, это исключено! Ведь тогда дразнилыцик не посмеет…

Вдруг Жаби услышала загадочные звуки. Вокруг всё шуршало. И стучало. Что это — птица? Или привидение?

Бум-бум-бум, — доносилось до Жаби.

— Эй, кто здесь?

Никто не ответил.

К ней приближались чьи-то громкие шаги. И грозный гул голосов:

Уф, какой ужас. Жаби жалела, что отправилась одна в этот призрачный лес.

— Мама! — пискнула она.

БУМ-БУМ-БУМ!

Ещё ближе. Спасите!

Жаби ничего не могла с собой поделать. Страх вонзил в неё свои когти. Жаби сунула большой палец в рот и начала сосать: чмок-чмок-чмок, сосала она.

Из леса вышла длинная вереница малышей в цветастых жилетах. Мышата, кротята, бельчата. У каждого был рюкзачок с соком и кексами. В руках каждый держал походную палку.

— Привет, мышка! — закричали дети и помахали Жаби.

Последней шла воспитательница-мышь, держа за руку маленького жабёнка. Они остановились. На жабёнке была голубая шапочка.

— Я буду играть в грязи и глине, — радостно пропыхтел он. — Пока?

По-прежнему с пальцем во рту Жаби стояла и смотрела, как дети исчезают в тумане.