Тито Брас - Алладин в стране гигантов

В отчаянии Алладин заколотил руками по стене, закричал во весь голос, но расстояние было слишком велико – друзья не услышали его крика о помощи.

Огерт поймал восходящий поток воздуха и поднялся выше. Ещё выше... Скоро он превратился в тёмную точку и исчез за склоном горы. Алладин снова был один.

Низкий каменный потолок. Серый, шероховатый, с налётами светящегося лишайника. Издалека, в тёмной глубине тесных туннелей, доносятся слабые шорохи, словно остановившееся время ворочается во сне с боку на бок. Безысходность. Тупик.

Алладин пытался заснуть, свернувшись калачиком на жёстком каменном полу. Он мёрз. Тонкие лапки холода, словно паутина, опутали его тело, сковали волю, заморозили мысли. Плавно, незаметно юноша провалился в бездонную трясину сна. Но даже там он продолжал блуждать по тёмным коридорам и искать выход. А из темноты слышались голоса.

Один голос, насмешливый и злобный, тихо шипел на ухо:

– На этот раз ты попался. Теперь ты у меня в руках, наконец-то я с тобой расправлюсь. Я знал, что рано или поздно ты загонишь себя в ловушку, и давно ждал этого момента. Сопротивляться бесполезно, и ты прекрасно об этом знаешь. Никто не придет к тебе на помощь. Ты у меня в руках, ты у меня в руках...

Его перебивал другой голос – тихий и ласковый.

– Возьми себя в руки, – говорил он. – Не распускайся и не сдавайся. Ты сможешь выбраться, нужно только бороться и верить. Безвыходных положений не бывает. И даже если тебе кажется, что всё потеряно, не отчаивайся – остается ещё надежда. Она умирает последней.

А третий голос безудержно рыдал над погубленной молодой жизнью.

Под эти безудержные рыдания Алладин и проснулся.

Он замёрз. Холод пробрал его до костей, даже ноги свело судорогой. Стылые, безрадостные каменные своды потолка напоминали безумные глаза властителя Валоора. Алладин с трудом поднялся и продолжил свой путь. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Это была работа, тяжёлая работа, которую нужно было делать, чтобы выбраться из каменного подземелья, похожего на склеп.

Он едва передвигал ноги. Вновь возникло ощущение, что за ним кто-то наблюдает, идет следом, ждет своего часа. Алладин попытался прикрикнуть на свой страх. Его хриплый голос вспорол тишину, но тут же погас, заблудившись в бесчисленных коридорах.

«Этот лабиринт – всего лишь груда камней, – говорил себе Алладин. – Такая же хаотичная груда, как и государство красотонов. Они ненавидят всё, что отличается от них, так же, как темнота этого подземного города ненавидит солнечный свет. Всякий чужой обычай, иная мысль, иной взгляд на вещи представляется им оскорблением. Кого они хотят удивить?.. Удивить может прекрасный дворец, сложенный из камня. А груда камней удивить никого не может – она только давит. Ради чего тогда они живут? Для чего рождаются? За что могут отдать свою жизнь? Ведь умирают за то, ради чего стоит жить. Можно умереть за отчий дом, но не за мебель и вещи. Можно умереть за храм или дворец, но не за камни. Можно умереть за свой народ, но не за руки, ноги и головы. Красотоны заблудились, совсем как я».

Самым печальным в блужданиях по тёмным коридорам было то, что Алладин не мог запомнить путь и несколько раз проходил одним и тем же туннелем, сам того не ведая.

Юноше уже казалось, что он всю жизнь только и делал, что блуждал по этим коридорам, заглядывал в покинутые комнаты, слушал тишину. Не верилось, что где-то светит солнце, поют птицы, дует свежий, напоенный запахами и жизнью ветер. Алладин начал разговаривать сам с собой, петь песни, вспоминать о многолюдном Багдаде – о его шумных базарах, торговых лавках, минаретах и дворцовых башнях.

«А может, и не было никакого Багдада? – подумал он. – Может, тот, другой, яркий и радостный Мир мне только приснился, пока я спал в этих катакомбах? Багдада нет, и нет неба, нет солнца, нет других людей...»

Алладин остановился в замешательстве, опустив голову. Щёки его горели, в глазах стоял туман, силы были на исходе. Но вдруг полумрак подземелья вспыхнул, заиграл радугой, озарился ярчайшим светом. Это засветились волшебные кольца на его пальцах.

Свет струился из них неудержимым потоком, изменялся, мерцал, словно живой. Кольца походили на раскалённые добела уголья, но жар их не обжигал. Наоборот, отчаявшемуся юноше показалось, будто целебный эликсир омыл раны на его сердце, будто руки матери прижали его к груди, чтобы защитить и успокоить.

И тогда Алладин подумал, что если даже он и выдумал всё это: солнце, небо, траву, звёзды – то это самая лучшая выдумка, и она гораздо важнее и лучше реальности этих коридоров. Может быть, это мрачное и угрюмое место и есть единственный мир, но тогда он никуда не годится! Он не может предать свой выдуманный мир! Он будет грезить о солнце, глядя на покрытые лишайником своды коридоров, он будет жить, как человек, хотя на свете, кроме него, никого нет, потому что, зная худшее, нужно вести себя как можно лучше.

Сияние, исходящее из колец, потускнело и вовсе пропало. Вокруг вновь воцарился ровный зеленоватый полумрак. Но он больше не пугал юношу – свет волшебных колец продолжал гореть в его сердце.

Но силы были на исходе. Голод и жажда становились все настойчивее, воображение рисовало белоснежные скатерти, уставленные всевозможными яствами и изысканными напитками – пища, вода, жизнь...

«Наверняка выход из лабиринта находится совсем близко, за этим поворотом. Нет? Тогда за следующим. Опять ошибочка? Прекрасно, все в порядке... Значит, за следующим... И кто только придумал эти коридоры!»

Алладин шёл вперед, пробивался сквозь заваленные всяким хламом комнаты, поднимался по лестницам... В одном из тупиков он наткнулся на скелет. Прекрасный скелет – каждая косточка сверкала белизной. Юноша случайно дотронулся до него, и тот с сухим треском рассыпался, превратился в кучку костей...

Алладину не хотелось думать, что и его путь может закончиться так же. Смерти он уже не боялся. В этих лабиринтах он понял, что самое страшное из зол – смерть – не имеет над ним никакой власти: пока он жив, то смерти ещё нет, а когда смерть придёт, то его уже не будет, и поэтому бояться её нечего. Смерти просто не существует ни для живых, ни для мёртвых. Это просто открытая дверь, которая ждёт нас в конце пути. Но каждому хотелось бы, чтобы его путь был длиннее...

Юноша тяжело вздохнул, но тут его ухо уловило слабый звук. Сначала он подумал, что ему просто показалось, что он выдал желаемое за действительное и биение собственного сердца принял за посторонний шум. Но звук повторился: неясный стук, чей-то голос, смех...

Юноша свернул в боковой коридор. Звук мог идти только оттуда. Он часто останавливался, чтобы прислушаться. Звук раздавался всё ближе. Сомнений не было: неподалёку кто-то находился.