Максим Климкович - Алладин: книга-игра

– Все это хорошо, мой господин, – поудобнее усевшись на плече Джафара, проговорил попугай, – но может случиться и другое...

– Что ты имеешь в виду, глупая птица?

– Жасмин может найти себе глупого толстого муженька, которым сможет управлять, и тогда нам несдобровать.

– Что ты имеешь в виду, глупая птица?

– Может быть, я и глупая, но кое-что я понимаю, на своем веку я повидал много султанов и много тайных советников, и ни один из них не умер естественной смертью.

– На что ты намекаешь, Яго?

– Мне могут выщипать перья, а тебе, мой господин, не только снять одежду, но и отрубить голову.

Джафар вздрогнул, услышав такое страшное предположение. Он схватился своими костлявыми пальцами за горло и прохрипел:

– Заткнись, глупый попугай, я выдеру тебе все перья, если ты будешь говорить подобные гадости!

– Перья могут отрасти, мой господин, а вот голову еще никому не удалось вырастить. Ты не горячись, мой господин, есть вариант еще лучше.

– Говори, глупая птица.

– Да перестань ты меня обзывать, иначе я замолчу.

– Ладно, говори.

– Самый лучший вариант – это тебе, мой господин, стать глупым муженьком принцессы Жасмин, и тогда ты станешь султаном, и тогда тебе будет не нужна никакая волшебная лампа, ты будешь править миром, как захочешь.

Эта мысль, высказанная попугаем, явно утешила Джафара. Порывшись в складках одежды, он вытащил несколько соленых орешков и подал попугаю.

Тот жадно схватил их с ладони и защелкал клювом. Насытившись орешками, попугай Яго совсем уж размечтался. Он завращал глазами, взгромоздился на посох Джафара и, глядя в глаза хозяину, сказал:

– Но ты же вечно не будешь любить Жасмин? Она же как цветок, который скоро завянет, как персик, который хорош, пока еще не сгнил, а потом ты прирежешь своего тестя султана, а Жасмин столкнешь в какую-нибудь глубокую пропасть и женишься вновь на молоденькой и красивой. Так поступали многие султаны, поверь, я это знаю.

Джафар мечтательно закатил глаза.

– Умная птица, умная.

– Если умная, дай еще орешков.

Тайный советник покопался за отворотом рукава, нашел один орешек и протянул его попугаю.

– Я тебе рисую такие сладкие перспективы, а ты жалеешь мне орехов.

– Я просто забочусь о твоем здоровье, Яго. Помнишь, как ты однажды обожрался орехами и чуть не помер?

Попугай завертел головой, отгоняя неприятные воспоминания. Действительно, тогда он чуть не околел и два месяца не мог летать. Только колдовские снадобья Джафара спасли его от смерти.

Обрадованный попугай стал раскачиваться на посохе, его лапа сорвалась с головы кобры и он, не успев расправить крылья, шлепнулся на мраморные плиты.

– Надо быть осмотрительным, – прокомментировал его падение Джафар.

– Да-да, мой господин, – отряхивая ушибленные крылья, согласился попугай, и они вдвоем, глядя друг на друга, захохотали абсолютно одинаковыми голосами.

А в это время ковер-самолет мчался над землей. Местом посадки ковра-самолета джин выбрал пальмовую рощу невдалеке от Багдада.

Ковер плавно опустился на землю, даже Абу не почувствовал приземления.

– Вот и окончился наш полет, – сказал джин, ступая на твердую землю.

– Да летать на ковре-самолете приятно.

– А еще приятнее летать самому, – сказал джин.

– Ну, это я не назвал бы приятным. Мне пришлось совсем недавно падать в пещеру, и знаешь, джин, этот полет не принес мне ни малейшего удовлетворения.

– Падать – это не летать. Летаешь вверх, а падаешь вниз. Когда летаешь – ты паришь, ты управляешь собой. Это то же самое, Алладин, как идти самому или же идти, подчиняясь чужой воле, например, связанным или закованным в цепи, окруженным стражниками.

– Да, это неприятно, – согласился юноша.

– Ну, как тебе мои способности? – джин воспрянул духом, видя довольное лицо Алладина.

– Да, какое-то впечатление производит, но знаешь, честно говоря, я ожидал большего.

– Как большего? – возмутился джин. – Я выполнил твое желание, а ты недоволен, – и он загнул один палец из трех.

– Э, брось, приятель, – возмутился Алладин, – я тебя не просил выполнять какие-либо желания, у меня как было три желания, так и осталось.

Джин повертел головой, явно не в силах сходу сообразить. А затем до него дошло, что Алладин его ловко провел.

– Ах ты проказник, ах ты хитрец, ну конечно же, это было не твое желание, я сам напросился, безмозглый болван, – и джин стал колотить себя кулаком по лбу. – И откуда во мне это? Так люблю похвастаться, что сам от этого и страдаю.

– Я действительно тебя не просил, – лукаво улыбаясь, подмигнул джину Алладин, – правда ведь, Абу, мы ничего с тобой не просили?

Абу согласно закивал головой и стал ловить кончик своего хвоста.

– Алладин, рядом с тобой я временами начинаю чувствовать себя глупой овцой, – и в мгновение ока, как бы в подтверждение своим словам, джин превратился в барашка и заблеял.

Алладин хотел его погладить, но джин в мгновение ока вернул себе свой прежний облик.

– Ну, ты и хитер, ну и хитер, хитрее всех на свете! У меня еще никогда не было столь хитрого хозяина. Но ты мне нравишься, так и быть, первое желание не в счет, я сам виноват. Хотя знаешь, Алладин, если бы на твоем месте был кто-то другой...

– То что тогда? – задал вопрос Алладин.

– Я бы его перенес назад в пещеру по своей воле.

– Не притворяйся, джин, ведь ты не можешь причинить вред своему хозяину.

Джин кивнул своей огромной головой.

– Снова я начинаю хвалиться, бахвалиться прежде времени, и ты меня на этом ловишь. Обидно, обидно, чувствую себя болваном, ведь я довольно смышленый, Даже среди джинов я славлюсь своей сообразительностью. Ладно, – джин разлегся в воздухе и закинул руки за голову, – я пока немного подремлю, а ты подумай над своими желаниями и подумай хорошенько, какое желание будет первым, что ты предпочтешь сделать вначале.

Алладин действительно задумался и стал расхаживать в тени пальмы, глядя себе под ноги.

Абу принялся копировать движения хозяина. Он ходил след в след за Алладином, строил рожи, загибал пальцы, разве что не бормотал себе под нос.

Наконец Алладин остановился рядом с висящим в воздухе джином и ткнул его вбок. Рука Алладина прошла в тело джина, и тот открыл глаза.

– Послушай, джин, – тихо сказал Алладин.

– Ах, ты придумал свое желание? – обрадовался джин и сел на теплый песок.

– Пока нет, но я хочу задать вопрос тебе.

– Вот беда, – воскликнул джин, – зря только проснулся, а я видел такие прекрасные сны.

– Ладно, не заговаривай мне зубы, а то загоню тебя сейчас назад в лампу.

– Только не это, только не в лампу! Там так тесно и темно, там даже временами нечем дышать. Я готов отвечать на любые вопросы, слушать любые истории и даже рассказывать их. Я буду терпелив, спрашивай, мой господин, все, что пожелаешь, только не возвращай меня в лампу.