Леонида Лари - Остров голубых снов [Сказки]

— Мы отправимся вместе на Остров голубых снов. До рассвета ты вернешься обратно.

— На Остров голубых снов? А где он находится?

— В космосе, — Инея улыбнулась, затем огляделась вокруг, словно что-то разыскивая, и, заметив последнюю картину Думитры, замерла. Свежая краска еще не успела высохнуть, и Думитра, перехватив руку Инеи, чтобы не дать ей испачкаться, опять вздрогнула, потому что коснулась лишь воздуха, может быть, несколько более сгущенного.

Инея понимающе улыбнулась и приободрила:

— Ничего, ты привыкнешь. В конце концов, если б я захотела, то смогла бы изменить свою природу прямо сейчас, но зачем торопиться?

Инея разглядывала картину. На ней, между небом и землей, озаряя бесконечное пространство внутренним светом, был изображен остров, похожий на гигантское яйцо правильной формы. Молочно-голубые волны омывали его со всех сторон.

Думитра поглядела на свою картину и догадалась, что собирается сказать ее новая знакомая:

— Именно так и выглядит Остров голубых снов. Ну что скажешь, пойдем?

— А разве он существует?

— Нельзя вообразить то, чего нет. Если что-то нельзя описать словами, то нельзя и изобразить. Я хочу помочь тебе понять, что ни одно из подлинных человеческих переживаний не теряется. Ты создала неповторимый Остров голубых снов, разве тебе не интересно на него взглянуть? На холсте изображен только его образ, а сам остров — ждет, пульсируя в пространстве. Это недопустимо, — повысила голос Инея.

— Что ты имеешь в виду? — Думитре хотелось ее успокоить.

— Недопустимо так сильно верить во время творения, чтобы потом, в повседневной жизни, от всего отказаться. Это просто непростительно. Ты должна его увидеть, пройтись по его чистым полям, может быть, тогда ты поймешь, что я тебе говорю.

— Но как мы сумеем туда попасть?

Девушка оставила вопрос висеть в воздухе, вместо ответа подошла к Думитре и произнесла заботливым голосом, словно обращаясь к больной:

— Закрой глаза и не бойся, доверься мне…

Думитра закрыла глаза, и Инея стала произносить слова на неизвестном языке. Звуки проникли в ее кровь, и волны пурпурного потока понесли их к сердцу, к мозгу. В тех звуках было что-то от волшебных песен Орфея, они разливали по телу Думитры тепло и покой. Она чувствовала себя сильной, независимой, хозяином своей собственной воли. Думитра больше не думала о мнении знакомых, своего злого дядюшки. Пусть себе считают, что она неустроенна, одержима, вообще не в своем уме. Что они понимают? Разве дано им испытать радость обнаружения своего «я», превосходящую все радости на свете? Разве им доступен смысл фразы Эминеску: «Верни мне самого себя»? Они с таким апломбом произносит его имя, даже не удосуживаясь прочитать хорошенько ею творения.

Звуки прекратились, и Думитра ощутила ритмичную, волнообразную дрожь в спине. Казалось, она вся устремилась вверх, подобно могучему ветру, и не было силы, способной удержать этот свободный порыв. Она оказалась во власти неведомой энергии, которая скрывалась в ней самой. Скорость вращения была невообразимой. Неведомый мотор жизни включился в ее теле и теперь рвался наружу, требовал нового пространства.

Думитра сорвалась с места. Она устремилась ввысь со всей силой тоски, скрываемой долгие годы, необъяснимой тоски по идеалу, отчуждающей ее от окружающего мира. Нет, она любила людей. Боже, как она их любила! Думитра видела их бессмертными и прекрасными. Она парила по комнате, превратившись в сферу, похожую на сферу Инеи, с той лишь разницей, что была лазурного цвета.

Думитра закричала: «Инея, Инея, где ты?» — но не услышала своего голоса. Ее охватило отчаяние.

Другая светящаяся сфера приблизилась и нежно прикоснулась к ней. И тогда Думитра поняла: в таком состоянии можно обходиться без слов.

— На Остров голубых снов, к мосту между нами и людьми, — мысленно позвала золотая сфера Инеи.

— На Остров голубых снов, к мосту между зримым и неведомым, — отозвалась лазурная сфера Думитры.

Они летели со скоростью мысли, однако Думитра с удивлением отметила, что испытывает удовольствие от всех подробностей звездного полета. Они вырвались из атмосферы, пронзили луну, и, по мере преодоления земного притяжения, их сферы постепенно вытянулись до яйцеобразной формы. «Мы словно столбы света», — подумала Думитра, глядя на себя одновременно с десяти сторон.

Остров оказался таким же, как на картине Думитры. То же гигантское яйцо совершенной формы, но только не окаменевшее, как мрамор, а пульсирующее, как сердце. Он был создан из неведомого Думитре вещества — загадочного сгустка света и дыхания, испещренного голубыми венками. Чтобы приблизиться к острову, понадобилось совершить то же волнообразное движение, как и раньше при превращении в сферу.

Гигантский остров принял их как знакомых. Его приветственная улыбка проявилась в цветущем поле и появлении множества светлых деревьев. Самое удивительное, что все вокруг ежесекундно менялось: новые цветы, новые деревья. Остров плодоносил с детской изобретательностью.

— Он еще молод, — объяснила Инея, сияя поблизости, — и только учится плодоносить. Поэтому «лишенные лица» не должны сюда проникнуть — ведь остров не умеет еще переносить страдания или болезни. Это на старой земле «лишенные лица» перемещаются без всяких усилий. Вам еще многое придется от них вытерпеть.

— Опять эти «лишенные лица». Кто они такие, в конце концов, и почему нам придется много вытерпеть?

— Сейчас я все объясню. Скажи, у вас на земле есть злые люди?

— Есть.

— Вот и все объяснение. У этих злых людей как раз и нет лица.

— А мне всегда казалось, что есть.

— Только внешне. Однако, по сути, они все растеряли: их руки и ноги служат другим существам, а именно — тем вампирическим остаткам Вселенной, отброшенным на огромные расстояния от нашего звездного архипелага, которые нашли убежище в космических пещерах. Они мечтают о мести, однако к звездам им трудно подобраться, потому что их сразу же отталкивает радиоактивное поле, вот они и набрасываются на планеты.

— Что же им нужно от нас?

— Они мечтают подменить всех людей, одного за другим. Великие художники в своих произведениях много раз предупреждали об этой опасности. В этом нет ничего удивительного, ведь художники невиннее, они открыты для света и легче воспринимают наше вдохновение. Мы любим их как детей и часто посещаем, только многим кажется, что это сон, они не верят в наше существование. Они даже придумали для нас земное имя — музы.

— Да-да, музы. Я тоже вас так называла.

— Знаю.

— А «лишенные лица» сильно отличаются от обычных людей?