Майя Лунде - Снежная сестрёнка

— Да, — сказал я.

— Сам, значит, решил…

— Ну вы же забыли.

— Да, пожалуй, что так.

— Так что я решил сам, — подтвердил я. — Я его отчистил, как ты обычно делаешь.

— Хорошо, — одобрил папа. — Молодец, Юлиан!

Было не похоже, что он говорил искренне, поскольку взгляд его по-прежнему был каким-то отстранённым. Он потрепал меня по волосам, взял чашку и ушёл обратно в гостиную.

А я остался на кухне. Один. С четырьмя свечами на столе. Теперь мне казалось, что свечи тоже выглядят грустными и одинокими. И они не того цвета. Я поскорее их задул. В воздухе остался висеть голубой дымок. Отвратительно. «Идиотские свечи, — подумал я. — Идиотский адвент».

Я поднялся к себе в комнату и громко захлопнул за собой дверь, но этого наверняка никто не услышал. Я шмякнулся на кровать и зарылся лицом в подушку. Я пролежал так, уткнувшись в неё, пока мне не пришлось приподняться, чтобы вдохнуть. «Думай о хорошем, Юлиан, — сказал я себе. — О чём-нибудь хорошем».

Обычно, когда мне надо было подумать о хорошем, я думал о сочельнике. Но сейчас это было бесполезно.

Похоже, Рождество у нас дома отменяется.

И тогда я вспомнил Хедвиг. Её ласковое лицо, улыбку. Я попытался вспомнить, как звучит её смех, добрый и безудержный.

Это помогло.

«Хедвиг, — думал я, — она была так добра ко мне».

Пора и мне проявить к ней доброту. По-настоящему её порадовать.

И я понял — я точно знаю, что нужно сделать.

Я встал с кровати, подошёл к письменному столу и взял копилку. Если я потороплюсь, то точно успею до закрытия магазина.

— Доброе утро! — крикнул я, влетая в прихожую Хедвиг.

Было всего девять, но я не мог больше откладывать. Я купил подарок Хедвиг вечером накануне и с тех пор не мог дождаться встречи с ней.

Хедвиг смотрела на меня с удивлением.

— А ты ранняя пташка, — сказала она. — Ты такой красный! Бежал, что ли?

— Да нет, — соврал я. — Ну… не всю дорогу.

Я не мог сдержать улыбки. От ожидания у меня внутри всё кипело.

Я поскорее сбросил куртку и ботинки. Хедвиг была явно заинтригована. В доме стояла тишина. Я открыл рюкзак и достал подарок, упакованный в синюю бумагу с розовыми цветочками. Я попросил продавщицу найти обычную бумагу, не рождественскую — не хотел, чтобы на ней были всякие там Юлениссе. Ведь мой подарок не имел никакого отношения к Рождеству.

— Это мне? — спросила Хедвиг.

Она выглядела такой удивлённой, что я рассмеялся.

— Ага, тебе!

— Но ведь Рождество ещё не наступило.

— А это не рождественский подарок, — сказал я. — Ну бери!

Мне пришлось сунуть подарок ей прямо в руки, чтобы она наконец взяла его.

Хедвиг вертела подарок в руках и разглядывала его, потом потрясла и осторожно сжала.

— Он небольшой, — наконец проговорила она.

— Ага.

— И мягкий. Некоторые говорят, что мягкие на ощупь подарки скучные, но я с этим не согласна. Подарки скучными не бывают. В этом вся прелесть подарков. Ведь они в упаковке, а это само по себе уже интересно. Только когда развернёшь, поймёшь, скучный подарок или нет. Поэтому, пока ты его не распаковал, говорить, что мягкие на ощупь подарки скучные, неправильно. Я так считаю.

— Да, — сказал я. — Пожалуй, ты права.

— И бумага такая красивая!

— Ну, давай, открывай! — воскликнул я.

— Хорошо.

Но Хедвиг так и осталась стоять, рассматривая подарок. Потом она подняла на меня глаза.

— Как интересно!

— Так открывай давай!

— Но ведь, когда я открою, я узнаю, что внутри.

— В этом весь и смысл, доложу тебе.

— Но тогда будет уже не так интересно.

— И что теперь?

— Ну как ты не понимаешь! Когда интересно, это же так здорово! Это как кататься на коньках, делать один пируэт за другим, пока голова не закружится. Тогда сердце в пируэте замирает, а это такое чудесное чувство! Понимаешь, что я имею в виду?

— Хм… кажется, да. Немного.

«Пируэты, сердце замирает, чудесное чувство»… Только Хедвиг умела говорить об обычных вещах совершенно необычно. Я никогда не встречал никого на неё похожего. Никого даже отдалённо напоминавшего её.

— Ну не тяни. Подарок давно уже пора открыть, — сказал я и улыбнулся.

— Да, ты прав, — согласилась Хедвиг, — на самом деле есть предел, сколько пируэтов сердце можешь сделать за один раз.

Мы пошли в зелёную гостиную. Хедвиг положила подарок на стол, и мы сели на диван.

Сначала Хедвиг развязала узелок на ленточке. Не знаю, как ты, а я, когда открываю подарки, просто срываю ленту и выбрасываю её. Или разрезаю ножницами, если она не снимается. Но потом всё равно выбрасываю. А Хедвиг подцепила ногтем узелок, развязала его, осторожно сняла ленту, распрямила, аккуратно свернула и положила рядом. Потом принялась за упаковку: не спеша отлепила один за другим все кусочки скотча, посидела-посмотрела на бумагу, глубоко вдохнула и развернула подарок.

По-моему, Хедвиг не сразу поняла, что это, потому что она сдвинула брови и склонила голову набок. Потом взяла комок красной ткани и встряхнула.

— Купальник!

— У них были ещё чёрные и синие, но я заметил, что ты любишь красный цвет, поэтому выбрал этот.

— Юлиан!

Всё её лицо улыбалось.

— Огромное-преогромное спасибо!

Хедвиг крепко обняла меня. Я тоже обнял её и почувствовал, что и моё сердце замерло в пируэте. Не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь так радовался моему подарку. Не зря я почти полностью опустошил свою копилку!

Мы расцепили объятия. Хедвиг положила купальник на колени. Она сидела и смотрела на него.

— Ну что, готова? — спросил я.

— К чему?

— Как к чему? Учиться плавать!

— Что?

— Я решил научить тебя плавать. Я же для этого купил купальник.

— Сегодня? Сейчас?

— А почему нет? Бассейн сегодня работает.

Хедвиг засмеялась.

— И вправду, почему нет?

Пока Хедвиг собирала вещи, я вышел в сад. Я-то собрался заранее — полотенце, плавки и шампунь лежали в рюкзаке. Я ходил в бассейн всего два дня назад, в пятницу, а казалось, будто это было давным-давно, по меньшей мере неделю назад. Так странно. Может, это оттого, что я встретил Хедвиг. Мы знакомы всего два дня, а кажется, будто знаем друг друга целую вечность.

Я подошёл к нашей снежной сестрёнке, снял варежку и положил руку ей на плечо. Со вчерашнего дня похолодало, и сестрёнка заледенела. Если холода подержатся, она ещё долго простоит в целости и сохранности. Я стряхнул с неё напáдавший за ночь снег.