Тамара Михеева - Асино лето [litres]

– Прасковья, – сонно раздалось над её головой, – странный ты человек: могла бы предупредить, что помощь понадобится.

Горыныч потягивался, повиснув в воздухе.

– Доброе утро, – обрадовалась Ася, – как же ты узнал, что понадобится?

– Севка сказал. Он на тебя настроен, как радиоприёмник.

– Ты радио знаешь?!

– Прасковья! Двадцать первый век на дворе!

Ася вспомнила телефон у Сдобной булочки.

– Ну, вот Севка с тобой… вроде как на одной волне. Чуть его несравненной Прасковье плохо или трудно, он сразу чувствует. Ты разве не замечала?

– Да-а, а в ночь на Ивана Купалу я чуть не погибла, где же он был?

– Здрасте! А кто тебя, Машу-растеряшу, спас-то? Севка сразу почувствовал, что что-то не так. Да пока мы добежали, пока нашли, пока Ёж сосну уговорил…

Ася виновато сопела.

– Спасибо, – вздохнула она. – А сейчас они где? Ёж с Севой?

– Ёж с солнечными зайчиками, как всегда, резвится, а Севу мама не пустила. Наказала за то, что он вчера к вам на костёр сбежал. Нам на людских сборищах появляться строго-настрого запрещено – раздавить могут.

– Бедный… – пожалела Ася Севу.

– Маму надо слушаться, – строго сказал Горыныч и покосился на Василия Николаевича. – Пора, наверное.

Он приземлился на торчащую из родника директорскую макушку и бесцеремонно попрыгал по ней.

– Дядя Вася! Хватит!

Фыркнув, Василий Николаевич поднялся и отряхнулся, как собака. Увидев Горыныча, он расплылся в улыбке:

– А-а, доброе утро! Группа поддержки?

– Здравствуйте. Булькает в лёгких, пузырится?

– Пожалуй, пузырится.

– Тогда пойдёмте, – вздохнул Горыныч и присел Асе на плечо. – Что-то я сегодня невыспавшийся какой-то.

Первый раз Ася провожала кого-то к Речному царю, а не сама шла. Оказывается, когда ждёшь, волнуешься сильнее. Они с Горынычем и на берегу посидели, и по макушкам сосен попрыгали, и в сад слетали – посмотреть на посаженную вчера яблоньку. Зрелище было неутешительное. Ветки у яблоньки опустились, поникли, листья скрутились на кончиках жёлтой ломкой бумагой.

– Да-а, – протянул Горыныч.

– Пойдём на берег. Вдруг Василий Николаевич вернулся.

Но он не вернулся. Протрубили подъём, зарядку, пришли на пирс дежурные. Скоро по мурлыканью в животе Ася поняла, что и завтрак уже прошёл. «Сашенька, наверное, уже в саду», – подумала Ася. Томительные минуты становились всё тяжелее, и всё страшнее было за Василия Николаевича. Речной царь взрослых не любит, Василий Николаевич сам говорил.

– Как бы нам ещё и дядю Васю выручать не пришлось, – проворчал Горыныч.

– Ты тоже мысли читаешь, как Королевский уж?

– Нет, – улыбнулся Горыныч, – совпадение. Ой, наконец-то!

Над водой показалась взлохмаченная директорская голова. Он тут же вскинул руку и помахал им двухлитровой бутылкой из-под лимонада.

– Ура!

Василий Николаевич выбрался на берег.

– Как вы долго! Мы уже испугались за вас!

– Ого! – уважительно обошёл Горыныч вокруг бутылки, которая была для него как настоящая башня. – Расщедрился Речной царь!

– Как же, – хмыкнул Василий Николаевич, – в шахматы проиграл. Нашёл с кем играть! Меня ещё никто в шахматы не обыгрывал.

– Я обыграю, хотите? – встрепенулся Горыныч.

– Ну да, конечно!

– Обыграю! Давайте!

– Да меня даже Речной царь на пару со Старым гномом обыграть не смогли.

– Со Старым гномом?! – воскликнула Ася.

– Помирились?! – подскочил Горыныч.

– Они ссорились? Ах, ну да… Нет, помирились уже, сидят чай пьют и в шахматы режутся. Речной царь даже принимать не хотел, но я сказал, что сегодня среда и он не имеет права.

– И вы с ним вот так вот спорили?

– А сама-то! – совсем уж по-мальчишески усмехнулся Василий Николаевич. – Думаешь, мне не рассказали?

Сашенька и правда была уже в саду. С улыбкой вышла им навстречу и сказала озабоченно:

– Не приживётся яблонька, Василий Николаевич. Не надо было в такую жару пересаживать.

– Приживётся, приживётся, куда она теперь денется!

Директор стал поливать деревце прямо с макушки.

– Василий Николаевич! – закричала Сашенька. – Что вы делаете?! Кто так деревья поливает? Под корень надо лить!

– Подожди, подожди, здесь случай особый. Это… такое удобрение специальное, надо сверху лить.

Василий Николаевич вдруг внимательно посмотрел на Сашеньку.

– Тебя как зовут?

– Саша.

– Саша, Саша… Вот что, Сашенька, я вижу, тебе нравится в саду работать, да? А ты в следующем году в «Светлячок» приедешь?

– Ну я не знаю… Если папе путёвку дадут…

– Да я тебе путёвку сам выпишу, почётную и бесплатную! А ты за садом смотреть будешь, а? Нужно, чтобы человек был с пониманием, с душой… Должность введём – смотрительница сада.

– Да чего там должность, – смутилась Сашенька, – я и так просто могу. Мне нравится.

Она покраснела и опустила голову, пряча смущённую улыбку. Но ни Ася, ни Василий Николаевич, ни притаившийся в ветвях вишни Горыныч уже на неё не смотрели: маленькая яблонька, посаженная вчера Асей, победно подняла ветки, расправила яркие листья. Яблоки на глазах налились янтарным соком и потяжелели.

Ася сидела в гостях у Кондрата Тарасовича. Она стала иногда заходить к нему, помогать лекарственные травы на просушку развешивать, пыль с книг стирать, учиться варить разные травяные настои и чаи: от бессонницы, для хорошего аппетита, для улучшения памяти… Это было интересно. Кондрат Тарасович доставал большой ящик, в котором было много маленьких отделений, и в каждом лежала высушенная измельчённая трава: душица, зверобой, тысячелистник, донник, клевер, мать-и-мачеха… Ася почти всё уже знала. Маленькой лопаткой она брала разноцветные травяные порошки, взвешивала их на старинных весах с медными чашками и гирями, смешивала в чугунной ступке. Иногда она что-нибудь путала, и Кондрат Тарасович сердился, но не всерьёз, а так, для порядка. А однажды Ася вытирала пыль на столе с колбами, нечаянно опрокинула одну и выпустила «дождь грибной, короткий». На лагерь пролился солнечный лёгкий дождик. В окно Ася видела, как малыши прыгают по лужам, но Кондрат Тарасович даже не рассердился, только головой покачал, руку высунул в окно, поймал дождик за хвост и втянул обратно в колбу.

Сегодня Кондрат Тарасович попросил высушенный чистотел измельчить. Ася взяла тяжёлую ступку, положила туда ломкие листья и спросила:

– Кондрат Тарасович, а зачем в Колькином рецепте незабудки? Это же не лекарственное растение.

– Все растения обладают какой-нибудь силой, и незабудки тоже. А у Коли в рецепте они… Понимаешь, средство мы для него готовим очень сильное, встряска у организма будет колоссальная, а организм-то юный, неокрепший, да ещё возраст переходный. Вообще-то можно без незабудок обойтись, но тогда твой друг наверняка потеряет память. Ты этого хочешь?