Тамара Михеева - Асино лето [litres]

– Нас несёт в Долину Семи Радуг!

– А что это?

– Волшебная страна!

– Класс!

– Прасковья! Думай, что говоришь! Оттуда дороги нет!

– Почему?!

– Туда попасть можно только по реке, а как ты вверх по течению-то поплывёшь?

– А-а-а-а!!!

Река сделала крутой поворот. Это кончился остров. Излучина впадала тут в основное течение. Здесь была стремнина, и на плотик со всех сторон навалились волны, каждая с дом. Ася зажмурилась. Река стала как море. Вода клокотала и бурлила на перекате, будто выговаривала свои водяные слова.

– Нужно к берегу! Гребите! – прокричал сквозь её рев Горыныч.

Более нелепой команды нельзя было и придумать. Бороться с такой водой при гномьем росте – всё равно что пытаться ладонью сдержать цунами или смерч.

Вдруг небо потемнело, на солнце наползла тёмно-лиловая туча и двинулась вдоль реки. Она будто нарочно искала наших путешественников, потому что остановилась прямо над ними и тут же разразилась дождём.

– Спасайся, кто может! – крикнул Сева и рванул вверх, за ним бросились остальные.

И вовремя: плот опрокинуло. Сначала им удавалось уворачиваться от тяжёлых, но пока ещё редких капель. Но стоило дождю набрать силу, как братьев-гномов и Асю, словно гвозди, вколотило в воду.

– Держись, Ася! – крикнул Горыныч и кинулся ей на помощь.

– Сам спасайся! – успела она крикнуть ему в ответ и ушла под воду.

«Как глупо погибнуть сейчас и так вот… не из-за чего… Интересно, кончится действие уменьшительного мёда, если я буду уже мёртвая? А если нет, то меня не найдут… И я буду пропавшая без вести…» – думала Ася.

Печально-торжественные Асины мысли были бесцеремонно прерваны. Чья-то рука схватила её за воротник рубашки и потянула вверх. Чья-то огромная и грубая рука. Она подняла Асю высоко над водой. «Великан!» – ахнула Ася, но тут же вспомнила, что это она сейчас – гном. А «великан» уже вытащил из воды гномов, швырнул их на берег и проворчал сердито:

– Вот и сидите тут, нечего в воду соваться. А то утопнете, опять воду клянчить придёте, царское добро разбазаривать.

И только когда «великан» погрузился в воду, Ася поняла, что их спас Водяной, ворчливый слуга Речного царя.

Ася лежала на верхней ветке сосны. Сосна была могучая, высоченная, наверное, самая высокая в этом лесу. С неё было видно далеко-далеко. Сине-зелёные волны леса, изрезанные линиями просек, редкие поля, узкая лента реки… Ася смотрела то на лес вокруг, то в синее небо: там неспешно ползли облака, лениво выстраиваясь в причудливые замки и города. Вдруг ни с того ни с сего упала с неба капля, и не успела Ася стереть её со щеки, как на землю обрушился дождь. Настоящий ливень! Все дороги превратились в реки, зазвенели деревья, заметались птицы и люди. Ася спикировала вниз, добежала до своего корпуса. Дождь начался так внезапно, что она подумала, не опрокинул ли Кондрат Тарасович свой стол с колбами, но потом вспомнила, что он спрятал их в шкаф, под ключ. Не по себе стало Асе. Вдруг что-нибудь случилось, и Кондрат Тарасович за ней все эти дожди присылает? Но что, что могло случиться? Пролилась живая вода? Удрал солнечный козлёнок? А вдруг сам Кондрат Тарасович заболел? Возраст всё-таки…

Ася тут же пожалела, что поторопилась спрятаться от дождя в корпусе. Надо было сразу лететь на гору, а теперь Лена загнала всех под крышу, усадила за настольные игры, и попробуй её переспорь! Ася с шумом отодвинула стул. Не будет она ни во что играть! Она сердито пошла в палату, захлопнула не глядя форточку и села на кровать. Что за жизнь! Девочки столпились в дверях и смотрели на неё как-то странно.

– Что? – не поняла Ася. Она оглянулась на окно: напротив форточки висел жёлтый шар величиной с футбольный мяч. Он угрожающе потрескивал. Сердце у Аси кольнуло так, будто в него вставили иглу. Что же случилось? Что? Там, на горе, в Грозовом доме, что-то не так, а она должна слушаться вожатых и торчать здесь!

А девочки, как назло, охали и ахали и обсуждали, какая Ася совсем отчаянная, шаровой молнии не испугалась, а ведь могло убить, и хорошо, что Лена не видела. За окнами грохотала гроза, шаровая молния метнулась куда-то вверх, булькал, захлёбываясь собственной торопливостью, дождь. Его струи летели по стеклу, оставляя размытые дороги. И вдруг – тишина. Гроза оборвалась внезапно, будто Кондрат Тарасович поймал её за хвост и втянул в колбу.

– Ну и погодка, – вздохнул кто-то в коридоре.

Но Ася-то знала, что грозы хранятся в окованных медью сундуках. Их так просто не выпустишь, да и не соберёшь в одну минуту, это вам не послушный грибной дождик.

«Что-то случилось, – стучало Асино сердце, – что-то не так». Лететь на гору? Ещё пять минут назад Ася сердилась, что её не выпускают из корпуса, а сейчас сомневалась. Кондрат Тарасович ведь предупреждал, что к нему всю неделю нельзя показываться, что зелье должно настаиваться в покое. Куда же она пойдёт? Может, вообще все эти дожди оттого, что Кондрат Тарасович зельем занимается, не до погоды ему, вот они и разбаловались?

– Шустова! – ворвался в палату Матвей. – Тебя там дед какой-то спрашивает. Странный такой, в плаще… Э, потише! – Ася сбила Матвея с ног, выбегая на улицу.

На веранде столпились ребята из седьмого и шестого отрядов, а у крылечка возвышался Грозовой человек. Волшебный плащ клубился тучами и потрескивал молниями у него за спиной, глаза из-под широких седых бровей смотрели пристально, руки с узловатыми старческими пальцами были сложены на груди. В воздухе сильно пахло дождём.

– Кондрат Тарасович! – подлетела к нему Ася. – Что вы… Что случилось?

Он схватил её за руку и потянул за собой. Ему насторожённое детское внимание было неприятно. За Единственным дубом они остановились.

– Я два раза посылал тебе грозу! – сердито прогремел он. – Как ты не догадалась, что надо прийти? Думаешь, в мои годы легко проделать такой путь! Да я уже двести тридцать лет не выхожу из дома!

– Я… я почти догадалась… То есть я догадалась, но ведь вы сами сказали: неделю не показываться.

– Я надеялся, сердце тебе подскажет, что надо появиться, – поджал губы старик.

– Оно подсказывало! Но я… решила послушаться вас и…

– «Послушаться»! Слушать, Асенька, нужно только своё сердце. Ладно, прости меня, старика, за этот выговор. Устал я что-то. Давай о деле. Зелье почти готово. Но одно «но»: у меня пропало оранжевое стекло.

– Что?

– Оранжевое стекло. Бутылка, в которую будет налито зелье, должна быть из оранжевого стекла. Ну, или содержать в себе хоть немного оранжевости, или чтобы дно у неё было оранжевое. Понимаешь?

– Где же я найду бутылку с оранжевым дном?