Тамара Михеева - Асино лето [litres]

– А это ничего, что мы его сорвали? – шёпотом спросила Ася. – Он сможет ещё вырасти?

– Сможет. Конечно, сможет. Как обычный цветок. Как хвост у ящерицы… Подсолнух! – позвал кого-то Грозовой человек.

Тут же откуда-то примчался солнечный козлёнок, лизнул в щеку Ежа, подмигнул Асе и сказал радостно:

– Хорошее имя мне Кондрат Тарасович придумал? Ой, он столько всего мне про Кольку рассказал хорошего, что прямо не терпится познакомиться. А ещё целую неделю ждать!

– Почему?

– Неделю зелье настаиваться будет, – улыбнулся Кондрат Тарасович.

– Ой, вот ещё! – спохватился Горыныч, скинул с плеч алый рюкзачок, достал оттуда мятые листы смородины, мяты, рябины. – А то Прасковья, конечно, забыла.

– Конечно! – состроила ему рожицу Ася. Она на Горыныча давно не обижалась за все его насмешки.

– Ну, это уж так… Для вкуса… чтобы пить приятно было. Спасибо, Горыныч.

Кондрат Тарасович разложил все ингредиенты на столе, раскрыл на нужной странице толстую книгу рецептов, хлопнул по ней ладонью и сказал строго, с громовым раскатом в голосе:

– Теперь, друзья мои, прошу покинуть мой дом и в течение недели здесь не появляться, даже если очень захочется узнать, как идут дела. И всем, будьте добры, строго-настрого накажите: эту неделю мой дом для визитов закрыт. Буду зелье готовить. Тут внимание нужно, сосредоточенность и… В общем, непросто это. Да и годы у меня к тому же… А зелье созревать должно в тишине и покое.

– Спасибо, – сказала Ася.

Кондрат Тарасович улыбнулся всем лицом, будто включил какое-то тайное внутреннее солнце.

– Это тебе, девочка моя, спасибо. Ты спасла меня от одиночества.

– Перестаньте! – сердито вскрикнул Ёж. – А то я расплачусь!

Потянулись бесконечные, томительные дни. Ася учила Юми разным командам, пропалывала с Сашенькой грядки в саду, играла в пионербол, помогала Лене рисовать газету и даже поучаствовала в интеллектуальной игре «Взломщик». А думала только об одном: зелье, зелье, зелье… Она ходила и твердила то вслух, то про себя:

И так без конца.

– Что ты всё время бормочешь? – удивлялась Наташка.

– Я? Нет, это я так, ерунда всякая…

Ей бы радоваться – ведь просто чудо, что удалось всё собрать, найти, что цветок папоротника расцвёл не на Камчатке и не в Перу, что Степан проболтался Василию Николаевичу, что такие замечательные ребята у них в отряде… Но на сердце было тяжело, будто ничего не вышло. Всё вроде бы как надо, но… а вдруг на незабудки кто-нибудь всё-таки посмотрел? Или Речной царь обманул и воды дал не четыреста миллилитров, а триста пятьдесят? Он может… Вдруг ТАК посаженная яблоня не считается? Или яблоки силу потеряли оттого, что их не Ася сорвала? От всех этих мыслей наваливались на Асю то чёрная тоска, то судорожное волнение, когда и делать ничего не можешь, и усидеть на месте не в силах.

В один из таких чёрно-тоскливых дней приехала весёлая, довольная поездкой мама с загоревшими, подросшими близнецами и уставшей бабушкой. Привезли Асе целую гору сладостей и подарков, умилялись Юми, засыпали Асю вопросами.

– Нет, Ася, ты, пожалуйста, не увиливай, а скажи прямо: зачем волосы обрезала? Мама, ты только посмотри, какое самовольство! – обратилась Асина мама к бабушке. – Такие косы были! Взяла и срезала под корень, да ещё не рассказывает.

– Взрослеет девочка, – вздохнула бабушка.

– Ни посоветовалась, ни разрешения не спросила! Что за дела, Ася?

В общем, не сносить бы Асе головы, но тут, на её счастье, Савелий полез в воду, а Соня запустила в него комком тины. Савелий заревел и кинулся на неё с кулаками, Соня бросилась наутёк и прямо к дороге, по которой ездили машины. «Надо узнать у Кондрата Тарасовича, можно ли будет потом, после всего, расcказать маме правду», – подумала Ася и с особой нежностью поцеловала Юми в нос – мама забирала собаку с собой.

Несколько раз Ася летала к Грозовому дому. Долетит, покружится над поляной и улетает. Даже не опускалась, не топала ногой, говоря заклинания: «Гром и молния!». Боялась, что если дом покажется, то так сильно захочется зайти, что не удержится.

Ещё Ася познакомилась с Савушкиным. Он был известным на весь город художником, потому что его рисунки печатали в столичном детском журнале, он уже иллюстрировал настоящую детскую книжку, а в городе постоянно проходили его выставки. Савушкину всего четырнадцать лет, он во втором отряде, но художник – самый настоящий.

Ася познакомилась с ним в саду. Она пришла сюда утром, до зарядки, Сашеньку искала и увидела, что недалеко от забора присел на корточки веснушчатый Савушкин и что-то быстро-быстро рисует в альбоме.

– Тихо! – попросил он Асю. – Не спугни.

На разноцветном заборе, свесив ноги, сидели разноцветные чумсики. Они сидели спиной и Савушкина с Асей не видели.

– Чудо, правда?

– Это чумсики.

– Откуда ты знаешь?

Ася неопределённо пожала плечами.

– Ты с ними знакома?

– Ну, немножко.

Тогда Савушкин нарисовал и Асю.

А как-то ночью Кирилл, Азат и Артём позвали девчонок мазать пастой шестой отряд. Согласились на эту авантюру только Наташка, Ася, Варя, влюблённая в Кирилла, и Алёнка, которая с появления Юми раздружилась с Вигилянской и делала теперь всё, как Наташка.

Они нагрели зубную пасту и тихонько пробрались на другую половину своего корпуса, в палату мальчишек шестого отряда. Но оказалось, что там тоже никто не спит, а рассказывают страшные истории и едят черёмуху. Горе-мазатели хотели дать дёру, но добрый шестой отряд великодушно простил их, угостил черёмухой и страшной историей. Потом кто-то предложил намазать первый отряд, и они мелкими перебежками пробрались в седьмой корпус, дрожа от страха и собственной наглости.

Утром разъярённый первый отряд пообещал «разукрасить этих салаг под хохлому». Но так как непонятно было, кого именно надо разукрасить, а на весь лагерь пасты не хватит, то гнев их вылился впустую.

Потом Ася с гномами затеяли сплав по реке. Асе дали уменьшительного мёда, чтобы ей тоже было интересно. Связали плот. Река при гномьем росте казалась невероятно огромной, больше Волги, на которую Ася ездила с папой прошлым летом. А ведь это ещё не вся река, а только излучина, огибающая остров! А течение! Вот это да!

– Я боюсь, – попятилась Ася.

– Да ты что! Это же ПРИКЛЮЧЕНИЕ! – возмутился Горыныч.

– А если мы утонем?

– Старый гном сходит к Речному царю и вызволит нас, – беспечно сказал Ёж.

В общем, построили плот и поплыли. Хотя нет, слово «поплыли» тут не подходит. Вода подхватила их плотик, как листик, и понесла с такой силой, что оставалось только визжать от восторга и жути.