Тамара Михеева - Асино лето [litres]

– Так что ты уж сходи к нему, проведай.

Ася сползла с подоконника и упала лицом в подушку. Сердце стучало так громко, что, казалось, его слышит вся палата.

После зарядки в лагере началась страшная суматоха. Врач Ольга Алексеевна пришла на работу и увидела Кольку Огурцова, сидящего на скамейке перед медпунктом. Ольга Алексеевна упала в обморок. Колька бросился ей помогать. Через полчаса Ольга Алексеевна и Татьяна Сергеевна везли Кольку в город, к самому главному врачу, а Василий Николаевич бегал по своим директорским делам и весело отдавал распоряжения. Пробегая мимо взбудораженного седьмого отряда, идущего на завтрак, он поймал Асю за руки и прямо при всех крепко обнял, а потом ещё и в макушку поцеловал. Все замерли с открытыми ртами, а в вожатскую Ленину душу закрались совсем уж чёрные мысли и подозрения. С этими мыслями она бросилась к Жанне, но та с каким-то весёлым недоумением посмотрела на Лену и попросила её заниматься своими делами. «Никогда больше не поеду работать в лагерь», – обиделась Лена.

Весть о чудесном Колькином выздоровлении облетела «Светлячок» и добралась до города. В лагерь начали съезжаться Колькины друзья и родственники. Они проникали на территорию и мучили Василия Николаевича вопросами. А он только счастливо смеялся в ответ:

– Ну чудо, чудо – и всё тут!

Сам Колька шёпотом рассказал маме, что этой ночью ему приснилась Прасковья Шустова, с которой они «почти дружили», и сказала:

– Знаешь что, Кукумбер, давай вставай, а то мне без тебя скучно.

Сестёр у Кольки не было, и спорить с девочками он не умел. Пришлось выздороветь.

– Вот она, сила детской любви, – растерянно пробормотал самый главный врач в городе.

– Какой ещё любви?! – старательно возмутился Колька и порозовел.

А вечером того же дня Асю украли на глазах у всего отряда.

Замученная подозрениями Лена проводила вечерний «огонёк». Говорила, как хорошо, что выздоровел Коля Огурцов, и что совсем скоро конец третьей смены, и все они разъедутся, но, конечно, будут скучать друг по другу. И у всех вдруг намокли глаза, даже у Насти Вигилянской, которая всего только час назад говорила Саше, что скорей бы уже домой, «сразу поеду к родителям на Бали, отдохнуть перед отъездом в свою английскую школу». Сидели в темноте, при свечке. На лица ложились жёлто-рыжие тёплые отсветы и делали всех особенно красивыми.

Вдруг свечка погасла, ни с того ни с сего. «Где-то сквозняк», – подумала Лена. Но сквозняка не было. Было душно и пахло дождём. Ася улыбнулась. И тут же ей на голову упала темнота, будто с ног до головы накрыло тёмным покрывалом, закутало, а потом подняло в воздух и понесло в неизвестном направлении.

– Чёрное одеяло! – завизжала Алёнка Чаплашкина.

Но Ася и не думала пугаться. Её несло с такой скоростью, что было просто не до страха. А через пять минут полёта её опустили на землю и властным жестом сдёрнули покрывало.

Ася думала, что увидит Кондрата Тарасовича, но она была одна под звёздным небом на лесной поляне. Звёзды сияли так близко, будто их притянули к земле за невидимые нити. Под звёздами громоздились вечерние разноцветные облака: розовые, золотые, лиловые, тёмно-синие, багряные. От облаков протянулись к земле серебряные струны застывшего дождя. Они тихо звенели в лесной тишине. Почти чёрные в сумерках стволы сосен уходили ввысь, и там, в вышине, их ветки переплетались с облаками, на макушках засыпали звёзды.

Перед Асей стала разматываться светящаяся лента тропинки, и она пошла по ней, будто кто-то неведомый тянул её за руку. Вдруг сосны и застывшие нити дождя расступились, и Ася увидела расцвеченное огнями золотое облако. Оно лежало на земле, послушное, мягкое, тёплое. И было не из пара, каким должно быть любое облако; оно было таким, какими облака кажутся с земли – пушистыми, надёжными кораблями. Ася забралась на него, и облако, поднявшись, плавно поплыло над лесом. «Как странно всё», – думала Ася, но не удивлялась. Она знала: это гномы опять устроили ей сюрприз.

Облако опустилось на маленькую поляну, окружённую колоннадой сосен, и стоило Асе ступить на землю, как из травы показались все её друзья: гномы, феи, Белый монах, выполз Королевский уж, вышли из тени сосны Леший и Грозовой человек. Все они аплодировали.

Ася улыбалась смущённо и не знала, что ей делать. Наконец Старый гном откашлялся и вышел вперёд. Аплодисменты стихли. Ася присела на корточки.

– Милая, чудесная, удивительная Прасковья! – сказал Старый гном проникновенно. – Ты совершила чудо. Колька Огурцов жив и здоров. И это сделала ты. Чудеса, Асенька, нелёгкая ноша, но тебе она оказалась по плечу. Значит, теперь ты настоящая волшебница. Дорогая Ася! Пусть твой дар, дар любви, терпения и дружбы (ведь именно этот дар помог тебе совершить чудо) никогда тебя не покинет. А ты пообещай мне, пожалуйста, помнить нас и это лето.

– Обещаю, – прошептала Ася дрогнувшим голосом.

Потом ещё Кондрат Тарасович сказал речь: хвалил Асю, что она не отступила и справилась. Ася слушала и думала, что это они все молодцы, что, если бы не они, она бы отступила и не справилась.

А после всех речей Старый гном щёлкнул пальцами, и в центре поляны зажёгся костёр, маленький, уютный, домашний, хотя гномам он, конечно, казался огромным. Все расселись вокруг. Старый гном ещё раз щёлкнул пальцами, и откуда-то появился древний помятый чайник, железный, с длинным гнутым носиком и массивной крышкой. Чайник до краёв был наполнен родниковой водой. Его поставили на костёр, а когда вода закипела, Грозовой человек заварил в нём чай. Сева, Горыныч и Ёж забрались к Асе на колени. Синеглазый Леший заиграл на флейте, тихо и печально, а Сева сказал:

– Сегодня лето кончается. Мы ждём в гости Царевну-Лебедь…

Царевну-Лебедь, Хозяйку лета! Ася вдруг почувствовала, что сегодня все грустят. Почему? Ведь Колька выздоровел, и Царевна-Лебедь будет в гостях – лето кончается.

Лето кончается… Ася вздохнула и стала смотреть на огонь. Лето кончается…

Вдруг из-за сосны напротив вышла длинноногая, золотистая даже в темноте лошадь. Она мотнула головой, фыркнула; крупно дрогнули её ноздри, дёрнулся хвост. Лошадь наклонила голову и стала есть траву. «Откуда здесь лошадь? Неужели из посёлка забрела?» – удивилась Ася и тут же увидела, что нет никакой лошади, а стоит у дерева белогрудая цапля, тонконогая и изящная, как балерина. «Далеко до болота», – подумала Ася, начиная понимать. Цапля расправила крылья, обернулась ящерицей, невидимкой скользнула в траве, вспорхнула узкокрылой ласточкой, сделала круг над костром, присела на сосновую ветку, спрыгнула рыжей белкой, проросла цветком, большим, тёмно-лиловым, с золотой каймой. Из сердцевины цветка вырвался ветерок, закрутился вихрем, рассыпался дождиком, залился детским смехом, развернулся тропинкой. Тропинка превратилась на миг в высокую улыбающуюся женщину с изумрудными глазами – и растаяла в тихом августовском небе.