Кэтрин Эпплгейт - Дерево желаний

Я не стал спрашивать, что за сюрприз. И так было понятно.

– Бонго, дорогая моя, – ответил я, – в этом нет необходимости.

Бонго потопталась с лапки на лапку – так она делала, когда пыталась решить сложную задачу.

– Знаешь, – сказала она, – а ведь День желаний уже не за горами. Может быть, это какое-то желание? Просто неудачно загаданное.

– Очередной День желаний, – повторил я.

Кажется, прошлый был совсем недавно.

Неужели пролетел целый год? Время ускользает без следа, как капли дождя, падающие в реку.

– Опять сбегутся все эти приставучие люди и станут докучать тебе своими прихотями, – буркнула Бонго.

– Опять соберутся все эти мечтатели в надежде, что жизнь изменится к лучшему, – исправил ее я.

Мне – и моим обитателям – День желаний всегда дается непросто. Обычно в этот день звери и птицы держатся в стороне, стараясь увернуться от любопытных рук и бесконечных фотографий.

Но это только один день. Я понимаю его историю и то, какую роль в ней играю. Я знаю, что людей переполняют желания.

Надежда нужна всем.

Мимо проходила женщина с маленькой дочкой. Малышка волокла за хвост замызганную плюшевую собаку. Женщина взглянула на мой ствол и остановилась как вкопанная.

– Мамочка, что там написано? – спросила девочка.

Женщина не ответила. Она плотно сжала губы.

– Мама? – Девочка дернула женщину за руку.

Они пересекли газон. Женщина подошла ко мне.

– Тут написано: «УБИРАЙТЕСЬ!» – наконец ответила она дочке.

– В смысле, приберите за собой? – не поняла девочка.

Женщина осторожно провела указательным пальцем по моим порезам. Было немного больно, но я не возражал.

– Может быть… – пробормотала она. – Может быть, и так.

Женщина взглянула на два соседних дома.

Покачав головой, она покрепче сжала девочкину ладошку:

– Надеюсь, ничего другого они не имели в виду.

Эти дома. Мои дома.

Синий и зеленый.

Один – с коричневым почтовым ящиком. Другой – с серым.

Один – с красными розами. Другой – с белыми.

Я смотрю на них уже больше века. Опрятные и симпатичные. Одинаково маленькие, одинаково приземистые, с одинаковыми скатными крышами и низкими кирпичными трубами. Архитектурные близнецы.

Задолго до того, как их замысел появился в голове у их создателя, я уже стоял здесь, в центре всего. Ну и что, что мои корни пересекали разделяющую дома границу? Это меня нисколько не беспокоило. Корни бывают непокорными. Мои корни изучали почву под обоими домами, выписывали пируэты вокруг их водопроводных труб, скрепляли их фундаменты.

Я делился своей тенью с обоими домами – непредвзято. Я ронял свои листья с обеих сторон – поровну. Я бомбардировал желудями обе крыши, равномерно.

Я никого не выделял.

За прошедшие годы эти дома были родными для многих семей. Для младенцев и подростков, их родителей, бабушек и дедушек. Они говорили на разных языках: китайском и испанском, йоруба и английском, французском креольском. Они ели тамал и пани пури, дим сум и фуфу, а также горячие бутерброды с сыром.

Разные языки, разная кухня, разные обычаи… Таков и наш район – буйный, разросшийся, пестрый. Как самый прекрасный сад.

Несколько месяцев назад в синем доме поселились очередные жильцы – семья Самар. Они прибыли из далекой страны. У них были непривычные порядки. В их словах звучала новая музыка.

Казалось, что в нашем буйном саду появился новый саженец, только и всего.

Однако в этот раз что-то изменилось. В воздухе витала тревога. Родители мальчика из зеленого дома не приняли новую семью. Поначалу взрослые вежливо кивали друг другу, но потом прекратилось и это.

Стали происходить и другие неприятные вещи. Кто-то забросал синий дом сырыми яйцами. Однажды днем мимо проехала машина, полная злых людей, выкрикивающих обидные слова. Бывало, дети преследовали Самар по дороге из школы и дразнили ее.

Я горячо люблю людей.

И все же… Двести шестнадцать колец, а я все еще не понимаю вас.

Пока все это происходило на моих глазах, я – вечный охотник до чужих дел – все отмечал, подслушивал, наблюдал. Но ни разу не вмешался. Деревья – беспристрастные наблюдатели. Мы – силачи и молчуны.

И потом, а что я мог сделать? У меня есть корни и ветви, но далеко их не протянешь. У меня есть ствол, но он прикован к земле. У меня есть голос, но им нельзя пользоваться.

Мои ресурсы имеют границы.

И, как оказалось, мое терпение тоже.

Если ты – местное дерево желаний, ты у людей на языке. Новость о гадком слове на моем стволе разошлась быстро. Люди останавливались и разглядывали его. Они, собираясь небольшими группами, они хмурились, качали головами и шептались. К обеду приехала по лиция.

Так уж вышло, что с органами правопорядка я знаком не понаслышке. В доме напротив живут два трехцветных котенка. Они любят взбираться по моему стволу на верхние ветви. Жаль только, слазить они не любят. Только за последние два месяца Льюиса и Кларка дважды спасали пожарные и трижды – полиция.

Из патрульного автомобиля вышли Сэнди и Макс, полицейские, спасшие котят на прошлой неделе, и подошли ко мне. Нахмурившись, они осмотрели газон в поисках следов. Они опросили прохожих и сделали несколько фото графий.

Я прошептал:

– Бонго, я теперь – настоящее место преступления.

Ворона не оценила шутку.

Когда полицейские постучали в дверь зеленого дома, родители Стивена, казалось, были удивлены произошедшим. Они ответили на вопросы, пожав плечами. Затем они закрыли дверь и задернули занавески.

Их соседи из синего дома – родители Самар – были опечалены, но не удивлены случившимся. Они, вздохнув, ответили на вопросы. Затем и они закрыли двери и задернули занавески.

Полицию вызвала хозяйка дома, а значит, формально, и моя хозяйка. Франческа, высокая худая женщина с короткими седыми волосами, жила через дорогу. Синий и зеленый домики уже много десятилетий принадлежали ее семье.

Еще Франческа была хозяйкой Льюиса и Кларка, моих отважных гостей.

С мрачным выражением лица Франческа перешла через дорогу, чтобы поговорить с по лицией. Льюис и Кларк извивались у нее в руках.

– Ох уж это дерево! – пожаловалась Франческа Сэнди, которая делала пометки в небольшом блокноте. – От него одни неприятности, сколько я себя помню!

Сентиментальностью Франческа никогда не отличалась. Деревьям она предпочитает котов.

Каждому свое. Я вот котам предпочитаю деревья.

– Но все в округе любят дерево желаний! – возразила Сэнди, смерив меня взглядом. – Хотя могу себе представить, что возни с ним немало.

– Каждый год после Дня желаний я клянусь, что срублю его! – заявила Франческа.

Это была правда. Но я-то знал, что Франческа говорила это в сердцах. Мы с ней пуд соли вместе съели.