Ира Малинник - Ирландские сказки [СИ]

И капитан сказал:

— Море — его дом, а дома его ждет любящая женщина. Но мы — его команда, и уйти мы ему не дадим.

С этими словами он обнял Кегана за плечи и помог ему подняться, а потом повел к самой кромке воды. Фергус наблюдал, как капитан бережно посадил Кегана на берег, что-то ему сказал и отошел, а Кеган коснулся воды рукой и снова зарыдал, а потом что-то заговорил, и слова его тонули в шелесте моря и криках чаек, а больше вокруг них ничего не было, потому что все остальное было неважно.

И вот, когда солнце окрасило воду своим багряным золотом, Кеган наконец встал на ноги, и, вдвоем с капитаном, они подошли к Фергусу.

— Ну что, старина, — обратился Кеган к нему, и голос у него звенел от напряжения и слез, — пора возвращаться на корабль.

И вся команда встречала их на палубе и хлопала по плечам, а Кеган слабо улыбался и кивал головой, изредка поглядывая на берег — туда, где он мог бы жить. А потом он смотрел на воду — туда, где всегда был счастлив.

С тех пор море больше не звало Кегана, но он все равно частенько проводил вечера на палубе в одиночестве, разглядывая рябь да переменчивые отражения звезд на воде. А капитан тайком наблюдал за ним, все так же куря свою трубку и вспоминая обещание, данное Кеганом на берегу.

— Я всегда буду с тобой, Калли, — говорил в тот день Кеган, и голос его был тверд, — я проживу эту жизнь за нас двоих, но проведу ее в море, и в этом я тебе клянусь.

И, когда трубка догорала, Кеган возвращался в каюту, а капитан еще некоторое время смотрел на воду, которая по мере приближения рассвета успокаивалась.

— Доброй ночи, Калли, — говорил капитан, бережно пряча трубку в карман. — Доброй ночи.

И он уходил к себе, оставляя за тонкий девичий шепот, тонущий в шелесте волн.

В самой глубине ирландского леса, посреди изумрудного мха, переливающегося росой, спряталась и ждет своего часа очередная легенда, готовая явить себя людям. Именно в чаще лесов, глубине хрустальных ручьев и синей глади бесконечного неба рождаются сказки, которые трудолюбивый и веселый народ Ирландии передает из уст в уста.

Энни О’Лири была красавицей, и это подтверждал всякий, кто видел ее хоть раз. У нее была нежная молочная кожа, темные карие глаза, ну точно у молодого олененка, и струящиеся золотые волосы, которые прекрасной рамой обрамляли художественную красоту ее юного свежего лица.

Помимо красивого личика, Эннис также обладала легким веселым характером Ежели мимо ее дома проходила компания парней, которая чересчур удачно засиделась в пабе и теперь во все горло распевала песни, Эннис могла и сама подпеть им пару куплетов, прежде чем подмигнуть и скрыться в доме.

Многие парни мечтали о том, чтобы позвать ее замуж, но только всем было известно: замуж Энни О’ Лири идти не хочет. «Мне и одной хорошо, — заявляла красавица, окруженная толпой поклонников, — одной всяко и веселее, и легче жить!» И на эти ее слова ребята только горестно вздыхали и брали еще по пинте.

Помимо веселого нрава и красоты, Эннис также славилась своим умением вести хозяйство. Двор у нее всегда был прибран, немногочисленная скотина (что там — парочка овец да дюжина кур) были сыты и вычищены, а ведь нередко Эннис видели то на лугу, собирающую цветы в венок, то на берегу реки с удочкой.

— И как у тебя, Эннис, получается находить время и на хозяйство, и на забавы? — удивлялись соседки.

А Эннис им отвечала:

— Ну так все просто, милые мои! Я живу одна, не обремененная замужеством, и время трачу так, как сама нахожу нужным!

Соседкам оставалось только кивать и соглашаться — а что же еще? Похоже, у Эннис и правда было слишком много свободного времени, которым она умело пользовалась.

Так бы Эннис О’Лири и продолжала беззаботно жить одна, если бы в ее планы не вмешалась судьба и не привела в их город Бродерика Куинна, который тотчас покорил ее сердце и заставил полюбить себя с первого же взгляда. Сам Бродерик вот уже некоторое время странствовал по всей Ирландии, потому что ему наскучило жить одному, и он отправился искать приключения и — кто знает? — суженую.

Так и вышло в тот день, что солнце палило слишком уж жарко, Бродерик присел на крылечке дома Эннис и попросил выглянувшую хозяйку подать ему стакан воды — ну а там и завертелось!

А несколько дней спустя, гуляя на свадьбе у Эннис и Бродерика, местные кумушки, чьи щечки уже порозовели от медового эля, шепотом говорили друг другу на ушко:

— Вот посмотрим теперь, как Эннис будет справляться и с мужем, и с хозяйством!

Но молодым было не до сплетен старых тетушек: они нежно глядели друг другу в глаза и держались за руки, и более ничего их не волновало.

Отгремела свадьба, жизнь потихоньку возвращалась на старую колею, а в доме Эннис и Бродерика все оставалось по-прежнему: скотина была сыта и накормлена, огород и садик ухожены, а дом содержался в порядке. Эннис похорошела еще больше, а Бродерик взялся за гончарное дело, и вскоре к нему в очередь выстраивались все жители городка.

И, хотя Бродерик любил свою молодую жену без памяти, он не мог не заметить, что и вправду ни разу не видел, чтобы она вела хозяйство — а ведь и куры неслись, и огород плодоносил.

— Милая, — обратился к ней как-то Бродерик, — а ведь и верно, когда ты находишь время, чтобы и за домом следить, и гулять со мной, и помогать мне расписывать горшки?

На это Эннис лишь улыбнулась и ответила:

— Меня матушка с детства приучила к расторопности, что поделать — это у нас семейное! Но впрочем, — добавила она, — я просто делаю все до рассвета, пока ты спишь, любимый. Вот ты и не замечаешь ничего.

В ответ на ее слова Бродерик только обнял покрепче свою молодую жену, но сам для себя решил непременно проследить за ней с самого рассвета и узнать, правду ли ему сказала Эннис или нет.

В тот день Бродерик намеренно вздремнул днем у реки во время рыбалки — чтобы наверняка не проспать первых петухов. А вечером, ложась в кровать, он специально широко зевал и потягивался — чтобы Эннис ничего не заподозрила.

— Что-то я сегодня совсем устал, — протянул Бродерик, кутаясь в одеяло, — и спать завтра собираюсь до полудня!

— Ну посмотрим, соня, — смеясь, отвечала ему Эннис, — смогу ли я до тебя добудиться! Доброй ночи, дорогой муж.

— Доброй ночи, любимая жена, — отозвался Бродерик, поцеловал ее в щеку и отвернулся к стене, сделав вид, будто уснул.

А на самом деле всю ночь он не сомкнул глаз, выжидая момент, когда Эннис встанет с кровати. И вот наконец, едва-едва рассвет начал окрашивать мир в нежно-алый цвет, Эннис выскользнула из кровати и неслышно вышла из спальни, притворив за собой дверь. Тут уж Бродерик выждал совсем чуть-чуть и точно так же неслышно поднялся и прошел за женой.