Бен Боткин - Однажды один человек... Сборник американского фольклора

— Откуда мне знать? — ржет лошадь.

Идет ведьма к мельнице и спрашивает:

— Что-то я совсем оглохла, — говорит мельница, — войди-ка в меня и стань в ковш, а то я тебя плохо слышу.

Стала ведьма в ковш и говорит:

Вдруг мельница как замелет — и смолола ведьму в муку.

Тут девчонка проснулась, обратила камень за дверью назад в сестру, и пошли они к себе домой и зажили припеваючи.

У старого фермера Уайта была старая серая лошадка. Он никогда не понукал ее. Бывало, едет по дороге не спеша, и лошадка вызванивает подковами: «бла-го-да-рю, бла-го-да-рю, бла-го-да-рю». Однажды фермер Уайт решил поехать в город за покупками. Он спрятал деньги в мешки, которые висели по обе стороны седла, и отправился в путь. На полпути до города был постоялый двор. В нем Уайт и остановился на ночь.

В тот же день из города выехал один человек. Он скакал на быстром вороном молодом коне, который на бегу вызванивал подковами: «быстренько, быстренько, быстренько». Человек этот приехал на постоялый двор вскоре после фермера Уайта.

«Кто бы это мог так быстро скакать в вечерний час?» — подумал фермер Уайт, услышав за окном: «быстренько, быстренько, быстренько». А потом он услышал, как приезжий спросил хозяина постоялого двора:

— Чья это в стойле старая серая лошадь?

— Да старого фермера Уайта, что живет в десяти милях отсюда, — ответил хозяин.

— А куда он едет?

— В город за покупками. Его старые седельные мешки, наверно, битком набиты деньгами.

— Да, в городе ему понадобится очень много денег, — сказал приезжий, а сам подумал: «А почему бы не увязаться за стариком и не отнять у него денежки?» И он сказал хозяину: — Разбудите-ка меня в шесть утра, — и отправился спать.

Фермер Уайт понял, что затевается что-то неладное, вынул деньги из седельных мешков и спрятал за подкладку куртки. В пять утра он сел на свою старую серую лошадку и поехал к городу.

— Бла-го-да-рю, бла-го-да-рю, бла-го-да-рю, — звенели подковы.

Отъехав милю от постоялого двора, он слез с лошади и набил седельные мешки маленькими камешками.

Проехав еще несколько миль, он услышал за спиной цокот приближающихся подков.

— Быстренько, быстренько, быстренько, — звенели подковы.

Тут фермер Уайт взял седельные мешки и забросил их подальше, за придорожную канаву, в кусты шиповника.

Увидев это, преследователь соскочил с коня и прыгнул через канаву в кусты за мешками. В ту же минуту фермер Уайт слез со своей лошадки, вскочил на коня и скорее поехал прочь. Старую серую лошадку он вел за собой в поводу.

— Догони-ка, догони-ка, догони-ка, — вызванивали подковы быстрого вороного молодого коня и старой серой лошадки.

Когда вор раскрыл мешки, он увидел, что в них нет никаких денег — одни камни.

— Стой, остановись! — закричал он фермеру Уайту, но фермер Уайт даже не обернулся. А быстрый вороной молодой конь и старая серая лошадка вызванивали подковами:

— Догони-ка, догони-ка, догони-ка!

Когда-то давным-давно индейское племя пробиралось лесами в края хорошей охоты. Путь был долгий, и индейцам не раз приходилось становиться на ночлег. И вот наконец они достигли Кан-я-ти-йо, Прекрасного озера, вокруг которого на серых горах росли высокие деревья. Воды были полны рыбы, олени стадами спускались к озеру пить или купаться. На пригорках и в долинах толпами стояли величественные буки и каштаны. На их ветвях безумолчно болтали белки. К этим деревьям каждое утро и каждый вечер приходили медведи на завтрак и ужин.

Вождя племени звали Ха-я-но, что значит «Путь по воде». Он остановил своих людей на берегу озера, чтобы воздать хвалу Великому Духу за благополучное прибытие в края хорошей охоты.

— Вот место для нашей зимовки, — сказал он. — Пусть Великий Дух, помогавший нам в пути, пошлет нам удачу в охоте, доброе здоровье и мир.

Стояла теплая ласковая осень. Охота уже наладилась, вигвамы на зиму были поставлены, и у детей племени появилось необычное развлечение. На стойбище делать им было нечего, и они заскучали. И вот они стали собираться в уединенном месте у озера и устраивать веселые пляски. Это они сами так говорили: «веселые пляски». Они собирались там каждый день, и однажды им явился странный старый старик в белых перьях и с блестящими, как серебро, волосами. Слова его были загадочны и неприятны.

— Горе придет к вам, если вы не перестанете плясать, — сказал он.

Но дети не послушались. Очень уж им нравилось собираться и плясать. Снова и снова являлся им странный старик, снова и снова говорил слова предупреждения, но никто его не слушал.

Плясать да плясать — это мало, и однажды маленький мальчик, любивший вкусно поесть, предложил, чтобы в следующий раз все принесли с собой еду. А где взять еду? И дети стали просить ее у своих отцов и матерей.

— Да это все равно что выкидывать хорошую еду, — говорили одни родители.

— Ешь дома, — говорили другие.

И хотя детям было грустно, что у них нет еды, они все равно собирались и плясали. Вот бы закусить после танцев! Ведь как тоскливо, когда пусто в желудке!

И вот однажды они плясали, плясали, плясали и вдруг почувствовали, что от голода их головы становятся легкими-легкими и что медленно, медленно, медленно их ноги отрываются от земли, и медленно, медленно, медленно все они поднимаются в воздух. Такого никогда еще не бывало, и они не могли понять, в чем дело, но все же кто-то из них сказал:

— Что-то странное делается с нами! Но лучше все-таки не оглядываться.

Одна женщина увидела, как они поднимаются к небу. Она стала звать их, но медленно, медленно, медленно они продолжали удаляться от земли. Тогда эта женщина помчалась к стойбищу, и все родители, прихватив как можно больше еды, бросились туда, где плясали их дети. Жалобно звали отцы и матери своих дочерей и сыновей, но те медленно, медленно, медленно поднимались к небу. Только один мальчик оглянулся на зов и тут же упал падучей звездой. А все остальные достигли неба и стали звездами. Это созвездие племя онондагов зовет Ут-куа-та, мы же называем его Стожарами. Каждая падающая звезда напоминает людям об этой давней истории. Но семь главных звезд созвездия Стожаров светят всегда — это дети, пляшущие на небе.

Один великий охотник так возомнил о себе, что решил, будто может ходить на охоту без своих верных собак. И как-то утром он оставил своих собак Самбо и Ринго дома, за высоким частоколом, и отправился в лес один.