Ахлиман Ахундов - Азербайджанские сказки

— О владыка мира! Ты прозреешь благодаря этому лекарству!

Обрадовался падишах и прижал Ибрагима к сердцу.

Врачи сварили листья и приготовили из них бальзам. Через десять дней падишах прозрел, словно никогда и не был слепым.

После этого он так полюбил Ибрагима, что никуда не отпускал от себя. Ежедневно Ибрагим и Хатэм приходили к падишаху, усаживались около него, занимали его беседой и ели и пили в его покоях. К своим старшим, высокородным сыновьям падишах остыл. Оба брата страшились отцовского гнева и потому держались с Ибрагимом ласково, но ненавидели его в душе. Как-то раз старший брат сказал среднему:

— Брат мой, хоть мы и высокого рождения, но отец нас не любит и предпочитает нам этого низкородного. Клянусь тебе, в конце концов, отец оставит Ибрагиму свой трон, а мы будем ему прислуживать.

— Ты говоришь правду, — ответил средний брат, — но что мы можем поделать? Пока отец жив, мы бессильны. Нам остается ждать кончины отца.

— Нет, брат мой, — сказал старший, — нам нельзя ждать Мы должны заранее позаботиться о себе. Стоит отцу умереть, как Ибрагим тотчас займет его трон, и тогда уже мы будем бессильны.

Опустил голову средний брат и задумался.

— Брат, — сказал он, наконец, — что же ты посоветуешь?

— Возьмем Ибрагима на охоту и там убьем, — ответил, старший брат, — а отцу скажем, что его сожрал тигр.

Средний брат согласился:

— Это придумано хорошо. Но ведь отец не отпускает от себя Ибрагима. Как же нам быть?

— Это уже дело мое, — сказал старший, — можешь не тревожиться.

На следующее утро пошел старший брат к везиру и стал упрашивать его:

— Мы хотим пойти на охоту. Уговори отца отпустить с нами Ибрагима. Ведь он наш младший брат, и нам хочется быть с ним неразлучными. Ему даже будет приятно поохотиться вместе с нами, ведь не девица же он, чтобы держать его взаперти.

Везир согласился и дал слово уговорить падишаха. На следующий день падишах, как обычно, восседал у себя на подушках. По правую и по левую руку от него сидели везир и придворные, а прямо перед ним — Ибрагим с Хатэмом, когда в приемную вошел старший сын.

— Да будет долговечна жизнь повелителя мира! — сказал он отцу. — Мы, братья, хотим выехать на охоту и просим тебя позволить нашему младшему брату Ибрагиму поехать вместе с нами. Он молод, и это его развлечет. Нам хочется, чтобы он разделял с нами радости и забавы.

— Сын мой, — ответил падишах, — я стар и скучаю. Пусть Ибрагим остается со мной, а вы поезжайте на охоту одни.

Тут в разговор вмешался везир и убедил падишаха согласиться.

Хатэм шепнул на ухо Ибрагиму:

— Брат мой, раз ты решил ехать на охоту, то проси позволения следовать и мне за тобой.

Ибрагим получил позволение падишаха взять с собой и Хатэма. Три дня шли приготовления; на четвертый — братья выехали на охоту. Они разбили шатры на широкой равнине, подстрелили дичь и пообедали. После обеда они почувствовали жажду, а родника нигде не оказалось.

Стали братья советоваться между собой, как быть. Ибрагим сказал:

— Вы здесь охотились и раньше, а поэтому вам должно быть известно, где поблизости можно найти воду.

— На расстоянии трехчасового пути отсюда, — сказал старший брат, — я видел колодец. Там можно найти воду, если он еще не пересох.

— Ну что ж, поедем туда, — согласился Ибрагим.

Все три брата собрались ехать.

— И я поеду с вами, — сказал Хатэм.

— О нет, — возразил старший брат. — Ты наш гость, и я бы не хотел затруднять тебя. Мы привезем с собой воду в мехах.

Братья пустились в путь. Когда они доехали до колодца, старший брат сказал:

— Опустите меня в колодец, я буду черпать воду и подавать наверх, а вы будете принимать меха.

— Что ты, брат, — стал возражать средний, — пока я жив, не допущу, чтобы ты спустился в колодец. Ты старше меня и спуститься в колодец — это мой долг.

— Нет, братья, — сказал Ибрагим, — вы неправы. Я младше вас обоих, а потому спуститься в колодец должно мне.

Старший и средний брат только этого и ждали, так как они заранее сговорились между собой: сначала, мол, я предложу спуститься в колодец, потом — ты; Ибрагим, конечно, не допустит этого, и тогда мы спустим его в колодец, наполним меха, а после легко расправимся с ним.

Они помогли Ибрагиму раздеться и обвязаться веревкой вокруг пояса. Затем братья спустили его в колодец глубиною в сорок аршин. Когда Ибрагим добрался до воды, он принялся наполнять меха и передавать их братьям. После того как все меха были наполнены, он крикнул:

— Теперь тащите меня!

Братья стали тащить Ибрагим наверх и когда уже почти вытащили, то перерезали веревку, и Ибрагим упал на дно колодца.

— Ну что, Ибрагим, как ты себя чувствуешь? — крикнул старший брат, перегнувшись над колодцем. — Здесь тебе самое подходящее место, царствуй теперь сколько угодно!

После этого они изорвали рубаху Ибрагима, нанесли мечами несколько ран его коню, смочили лоскуты в конской крови и поехали к своему лагерю. Когда братья приблизились к шатрам, они подняли вопли и стенания.

— О Ибрагим, горе согнуло мой стан! — вопил старший брат.

— Ох… ох… ты был опорой моего сердца! — рыдал средний.

На крики и стоны прибежали охотники, слуги и Хатэм.

— Что случилось? — с тревогой спросил Хатэм.

— Ах! — застонал старший брат. — Рухнул наш дом! Тигр сожрал Ибрагима!

Когда Хатэм услышал это, он сразу догадался, что тут дело неладно, и спросил:

— Как же тигр его сожрал, расскажите?

— Мы остановились у колодца, — начал старший брат, — и оставили Ибрагима стеречь коней. В это время из-за кустов показалась газель. Ибрагим вскочил на коня и погнался за ней. Сколько я ни кричал: «Остановись! Будь благоразумен!», — он не послушался, продолжал преследовать ее и скрылся из наших глаз. Мы быстро наполнили меха, сели на коней и поехали разыскивать его. На лесной поляне мы увидели, что тигр растерзал и сожрал Ибрагима и поранил когтями его коня. А вот его окровавленная рубаха — все, что осталось от нашего младшего брата.

Сказали это братья и снова притворно зарыдали. Никто не ложился спать в эту ночь. Охотники и слуги плакали вместе с братьями до утра. А с восходом солнца все сели на коней, со стонами и рыданиями поскакали в столицу и через три дня добрались до нее. Как только старый падишах услышал эту скорбную весть и увидел окровавленную рубаху Ибрагима, он от горя лишился чувств. Его привели в себя, но он снова упал без сознания, и наконец, с большим трудом его усадили на трон. Падишах не сумел перенести этой тяжелой утраты и через неделю умер, подарив вам свою жизнь.

После его смерти падишахом стал его старший сын, а везиром, — средний.

От безутешного горя мать Ибрагима слегла, Хатэм утешал ее, как мог.