Элизабет Рудник - Аладдин

Перед глазами Аладдина тут же возник образ Джафара.

— А, он… Ну, он снаружи, — ответил Аладдин.

Джинн приподнял одну невероятно большую бровь. Золотые кольца в ушах закачались, когда он наклонился ближе к молодому человеку.

— Получается, здесь только ты и я? — уточнил он. Абу возмущенно взвизгнул, недовольный тем, что его проигнорировали. Ковер равнодушно покачнулся. — Ага, и обезьянка. — Он замолчал, будто впервые по-настоящему увидел Аладдина. Внимательно осмотрел грязные лохмотья, стоптанные босые ноги, задержался на лице и отметил, что глаза были мудрее и печальнее, чем можно ожидать от паренька такого возраста. — Значит, это ты потер лампу? — Аладдин кивнул. — Ладно, я столько лет просидел скрючившись в три погибели, мне бы малость размяться, ты не возражаешь?

— Почему ты меня спрашиваешь? — все еще мало что понимая, поинтересовался паренек.

Казалось, Джинн был искренне удивлен.

— Ну… потому что ты мой хозяин, — отозвался гигант. Он вздохнул и тяжело опустился на колонну. Похоже, ему придется объяснять этому мальцу очевидные вещи. Обычно тот, кто держал лампу, четко знал, что делает и что из этого получится. Но при взгляде на Аладдина становилось ясно, что до мальчишки просто… не доходит.

Так, это позже. Первым делом надо как следует потянуться. Джинн встал, поднял руки повыше над головой, потом склонился до земли. В пещере эхом отдался хруст костей, которые скрипели, гнулись и расправлялись после долгого пребывания в тесноте. Услышав не слишком приятные звуки, за которыми последовал долгий басовитый стон, Аладдин охнул.

— Сколько времени ты там просидел?

Вдруг из воздуха возникли счеты. Яркие круглые костяшки забегали туда-сюда и начали сами собой считать. Потом появились солнечные часы, а за ними календарь, яростно перелистывающий страницы.

— Около тысячи лет, — сообщил Джинн.

— Тысячи лет? — переспросил Аладдин. Почему-то это потрясло его больше, чем чудеса, свидетелем которых он только что стал.

— Слушай, парень, дело во мне или ты вообще всему подряд удивляешься? — спросил Джинн, увидев выражение лица собеседника. Когда тот не ответил, гигант призадумался. Он стал серьезнее, густые черные брови нахмурились. Возможно ли, чтобы этот парнишка действительно не понимал, кто, а точнее, что он такое? Поверить в это было нелегко.

— Ты правда не знаешь, кто я? — настойчиво поинтересовался он. — Джинны. Желания. Лампы. Ничего не слышал вообще?

Аладдин отрицательно потряс головой. Его смешная обезьянка повторила жест.

Джинн уронил голову на руки. И вот с этим придется иметь дело. Подняв палец, он дал знак Аладдину, Абу и ковру быть внимательными.

Словно из ниоткуда, полилась дивная музыка Джинн прошелся по пещере, и уцелевшие сокровища вдруг ожили и задвигались в странном танце. Сначала одно маленькое колечко запрыгало на пыльном подносе, затем два инкрустированных камнями блюда принялись биться друг о друга, словно музыкальные тарелки. Потом в движение пришли золотые монетки. Желтые кругляши, на каждый из которых любой нищий Аграбы мог безбедно жить неделю, вставали на ребро и скатывались с груды сокровищ золотым потоком. Взглянув, произвело ли это должное впечатление на Аладдина, Джинн нахмурился. Похоже, что нет. Но как это могло не произвести впечатления? Не может же быть, чтобы у Аладдина был друг, обладавший хоть малой толикой его всемогущества. Про него слагались легенды, как про Али-Бабу и его сорок разбойников или Шахерезаду с ее сказками.

Вновь щелкнув пальцами, Джинн забросил Аладдина на спину возникшего из воздуха верблюда, которого мыла дюжина одинаковых джиннов. Лохмотья паренька исчезли, превратившись в роскошные одеяния шаха. Руки Джинна продолжали двигаться, и одна за другой возникали волшебные иллюзии, каждая величественнее и удивительнее предыдущей. Еще один широкий взмах, и все кругом взорвалось разноцветными фейерверками, которые осветили полутемную пещеру и опали на землю золотым и серебряным дождем.

— Ну вот, теперь можете аплодировать, — гордо поклонился Джинн, завершив представление.

Аладдин и Абу с готовностью подчинились. Даже ковер присоединился, хлопая кисточками. Никто из них ничего подобного не видел. Никогда.

— Спасибо, спасибо, — промолвил Джинн с довольной улыбкой. — Можете поблагодарить меня снаружи при солнечном свете. Когда пожелаете выйти.

Аладдин нахмурился.

— И как же нам выйти?

— Что? — недоверчиво воскликнул Джинн. Мальчишка же только что стал свидетелем его выступления. Оно же все объясняло. — Постарайся быть внимательнее, — с глубоким вздохом сказал гигант. — Прости, назови еще раз свое имя.

— Аладдин, — повторил молодой человек.

— Да, да, Аладдин, — проговорил Джинн. — Вот в чем проблема. Это твоя вина, не моя, что ты ничего не знаешь. Вот основные инструкции. Первое: потереть лампу. Второе: загадать свое желание. Третье… — он замялся, потом проказливо улыбнулся. — Третьего нет. Все совсем просто. У тебя есть три желания. Надо потереть лампу и сказать: «Я желаю». Ясно?

Мальчишка кивнул.

— Думаю, да.

Правда, существовали еще некоторые правила. Джинн их быстренько перечислил, а новый хозяин слушал и силился осознать происходящее. Он изо всех сил изображал хладнокровие, пока Джинн создавал волшебные иллюзии и рассказывал про желания — и про то, что все может получиться совсем не так, как задумано. В конце концов Аладдин почувствовал, что голова у него вот-вот лопнет от избытка информации. Похоже, правила были придуманы как раз для того, чтобы желания не приводили к особенно ужасным последствиям. Например, нельзя пожелать вернуть умершего с того света или заглянуть в будущее.

— Обычно мне нет нужды обо всем этом говорить, потому что к тому времени, как «тип» добирается до меня, он уже точно знает, чего хочет, — продолжал Джинн. Аладдин подумал про Джафара. Даже ему было ясно, какие цели преследует визирь. Подтверждая его мысли, волшебное существо пояснило: — Обычно приходится иметь дело с огромными деньгами и властью. Сделай одолжение, не ступай на этот путь. Клянусь, на всем свете не хватит денег и власти, чтобы удовлетворить человеческую алчность.

Покончив с объяснениями, Джинн глубоко вдохнул. Выпуская воздух, он начал уменьшаться, пока не стал приблизительно такого же размера, что и его новый повелитель. Хотя по-прежнему оставался намного мускулистее. И куда синее.

— Ладно, первым делом надо выбраться из этой пещеры, — предложил Аладдин.

— Нет, давай останемся. Здесь же так чудесно холодно, влажно и темно, прямо как в тюрьме, — съязвил Джинн. — Шучу. Пора идти. Давай, парнишка, загадывай желание! — Он хлопнул в ладоши, потом сцепил пальцы и похрустел ими, разминая.