Миёко Мацутани - Сказки Миёко Мацутани

Кон проглотил все пилюли

На следующее утро Кон проснулся в прекрасном настроении. «Если я смог утихомирить малыша, который так громко плакал, я настоящий внук Лисицы из чащи Оророн. Да, не легко успокоить малыша. Бабушка моя была хорошая волшебница. Но и я не сплоховал».

Кон был счастлив и горд. Но тут он заметил бутылку из-под волшебных пилюль. Она была пуста!

— Столько было пилюль, и я их все съел. Ну какой же я дурак! — Кон вздохнул. — Пуста! Совершенно пуста! И скоро праздник зверей.

Кон опять вздохнул и, чтобы рассеяться, решил прогуляться.

Открыл дверь своего дома, вышел на тропинку.

Только рассвело. Небо сверкало, как голубоватая сталь. Все кругом отливало зеленоватым блеском. Стояла тишина. Кон потянул носом воздух и вдруг увидел маленький круглый белый гриб. Он лежал у входа в его дом.

«Ага! Билет на праздник зверей».

Кон внимательно огляделся. Кто бы мог принести этот гриб? Через три дня, как получишь гриб, можно идти на праздник. Кон потянул носом воздух, оглядел землю, махнул хвостом.

«Только что здесь был кто-то. Может, Чёрный заяц? Ну ладно, схожу на праздник».

Говорят, билет на праздник зверей приносит Чёрный заяц. Но никто его не видел. Гриб появляется нежданно-негаданно.

Кон очень хотел хоть разок увидеть Чёрного зайца. Он хотел знать, как тот доставляет билеты. Кладёт в сумку и разносит, как почтальон? Или на тележке развозит? Поэтому Кон быстро побежал по следам Чёрного зайца. Но скоро понял, что напрасно старается.

Следы ясно отпечатались на тропинке, но в чаще они затерялись в сухих листьях медвежьего бамбука.

«Ничего не поделаешь! До сих пор никому ещё не удавалось увидеть Чёрного зайца».

Кон решил вернуться, но на всякий случай заглянул ещё раз в чащу. И что же?

Под деревом лежал круглый белый гриб. Кон подбежал к нему и поднял. Кому же он предназначался? Поблизости не было ни беличьего дома, ни барсучьего. Не проживала здесь и сова. Значит, Чёрный заяц просто обронил этот гриб.

«Вот здорово! Я отдам его Нон-тян. Она говорила, что хочет побывать на празднике зверей».

От радости Кон даже перевернулся в воздухе. «Досадно только, что нельзя превратиться в кого-нибудь, ведь пилюль уже нет, — подумал он. — Очень досадно! А что, если…»

И Кон побежал к дому Нон-тян, размышляя на ходу: «Может, из Токио пришла посылка, а в ней бутылочка с пилюлями и письмо, в котором написано: «Передайте эти пилюли лисёнку Кону, который живёт в горах». Или, может, он придёт, а Нон-тян достанет с полки ещё одну бутылочку и скажет: «Вот как! А тут пилюли для Кона!»

Когда Кон прибежал к дому Нон-тян, она уже встала, а папа её ещё крепко спал.

— Что-то папа большой соня стал в последнее время, — сказала Нон-тян. — Кон-тян, давай с тобой чаю попьём, очень есть хочется, а папу не дождёшься.

Кон тоже почувствовал, что он голоден.

Они намазали хлеб маслом, а сверху джемом и, уплетая бутерброды, стали разговаривать.

— Вот тебе билет на праздник зверей, — сказал Кон, — Только один случайно достал.

— Вот хорошо! Я обязательно пойду. Это что — пирожок?

— Нет, это — гриб. Смотри не раздави. Раздавишь — оглохнешь.

— Ой, как страшно! Возьми его себе. Так когда же праздник?

— Послезавтра вечером. В полночь. Ты сможешь пойти?

— Смогу, смогу. Зайди за мной. Ты в кого превратишься?

— Я не смогу ни в кого превратиться. Я съел все пилюли, когда забавлял малыша. Нет ли у тебя ещё таких пилюль?

— Нет. Это были швейцарские пилюли. За ними нужно в Швейцарию ехать.

— А где это — Швейцария?

— Точно не знаю, но на самолёте надо лететь.

— A…Тогда не выйдет.

— Я вырасту, слетаю в Швейцарию и куплю тебе этих пилюль.

— Но к празднику пилюль не будет.

— А ты возьми и превратись в кого-нибудь. Я видела, как ловко ты обернулся слоном. Даже хвост был слоновый, а не твой.

— Да? Но пилюль-то нет.

Нон-тян немного помолчала и, вздохнув, сказала:

— Кон-тян, ты не обидишься?

— Я? Конечно, нет.

— Знаешь, те пилюли…

— Да?

— …обыкновенные шоколадки. Швейцарские. Никакие не волшебные. И ты превращался в разных животных и предметы без всяких пилюль.

— Да?

Кон моргал глазами, не веря Нон-тян.

— Ты и теперь можешь превратиться во что хочешь. Попробуй!

— Ладно. Сейчас попробую.

Кон соскользнул со стула, перевернулся через голову, но так и остался лисёнком.

— Нет, без пилюли невозможно, — сказал он.

Нон-тян вздохнула и подумала: «А может, тот шоколад был и вправду волшебным?»

— Я пойду на праздник как есть. Можно только смотреть. Но вот как ты пойдёшь? Людям там появляться нельзя.

— Ничего! Я сделаю так, что никто меня не узнает. Не волнуйся.

— Ну ладно. Тогда жди меня послезавтра в полночь. Смотри никому не говори. Обещаешь?

— Обещаю, — сказала Нон-тян.

Он доел бутерброд, сказал «До свидания!» и собрался было уходить, как папа потянулся на постели. И Нон-тян быстро прошептала:

— Когда придёшь, прокричи три раза совой, и я выйду. Стучать не надо — папа проснётся.

В тот вечер луна вышла поздно. У неё не хватало краешка. Кон, сильно волнуясь, стоял у притихшего дома Нон-тян.

— Ху-ху-ху! — прокричал он три раза совиным голосом.

Но дверь не открылась.

— Ху-ху-ху! — снова прокричал он, но никто из дома не вышел.

«Ну что за девчонка! Спит, наверно».

Кон обошёл дом с другой стороны, чтобы заглянуть в окно. И в тот же миг подпрыгнул от испуга, тявкнув коротко: «Кон!» — В темноте плыло что-то странное, сверкающее красным, фиолетовым и зелёным цветом.

— К-кто это? — спросил он.

И тогда странное существо сказало голосом Нон-тян:

— Это я, Нон-тян!

— Вот как! Это ты, Нон-тян? Здорово ты изменилась. Отчего это ты сверкаешь вся?

— А я намазала чёрную материю папиными светящимися красками. Вчера папа ходил в город, купил таких красок. Они в темноте сверкают. Страшно, правда?

Нон-тян вручила Кону барабан:

— Это папин барабан. Из Африки. Ты будешь барабанить, а я — плясать.

— Ты что же, плясать станешь?

— Ну да. Ведь праздник!

«Нисколько не боится, — подумал Кон. — Но на Поляне превращений, наверно, испугается. Ну ничего, я буду рядом».

Ночной лес молчал. Но когда они подошли к пастбищу, Нон-тян удивилась.

Коровы, которые обычно спокойно спали, теперь двигались друг за другом в одном направлении. Сверкали золотым светом цветы марубатакэбуки. Цветы эти ядовиты, коровы их не едят, поэтому они одни и цвели на пастбище. Белый клевер, словно испуская свет, освещал путь коровам.

Нон-тян и Кон шли между золотыми цветами.

— Коровы идут на праздник для того, чтобы увидеть Корову-чёрта, — прошептал Кон.

— А кто это?