Туве Янссон - Зима Муми-тролля

Морра постояла ещё мгновение. Скала была пуста, все разбежались. Морра стекла обратно на лёд и растворилась в темноте, такая же одинокая, как пришла.

Муми-тролль вернулся домой.

Перед сном он осторожно подёргал маму за ухо и сказал:

— Торжество было так себе.

— Ну что ж, дорогой, — пробормотала мама во сне, — может, в следующий раз…

А под тумбочкой на кухне сидело существо с бровями и ругалось про себя:

— Радамса, — повторяло оно и подёргивало плечами. — Радамса!

Но что это означало, никто, кроме него самого, понятия не имел.

Туу-тикки сидела подо льдом и ловила рыбу. Она думала о том, как удачно, что море время от времени отступает и не нужно ничего делать, кроме как спуститься в прорубь возле купальни и усесться с удочкой на камни. Сверху простиралась зеленоватая ледяная крыша, а у ног плескалось море.

Чёрный пол и зелёный потолок уходили вдаль, встречались друг с другом и превращались в темноту.

Рядом с Туу-тикки уже лежали четыре маленькие рыбёшки. Осталось поймать ещё одну, и хватит на уху.

Мостки вдруг закачались под чьими-то нетерпеливыми шагами. Муми-тролль наверху постучал в дверь купальни. Подождал немного и ещё раз постучал.

— Эй! — позвала Туу-тикки. — Я подо льдом!

Эхо отскочило от ледяного потолка и закричало: «Эй!» — и несколько раз пропрыгало туда-сюда, повторяя: «Подо льдом!»

Спустя мгновение в проруби показалась опасливая морда Муми-тролля. На ушах у него красовалась потрёпанная золотая ленточка.

Он посмотрел на чёрную воду, от которой поднимались морозные клубы, на Туу-тиккиных четырёх рыбёшек и проговорил дрожащим голосом:

— Оно не пришло.

— Кто? — не поняла Туу-тикки.

— Да солнце! — воскликнул Муми-тролль.

— Солнце, — повторило эхо, — солнце, солнце, солнце…

Эхо укатывалось подо льдом всё дальше и звучало всё слабее.

Туу-тикки смотала леску.

— Не переживай ты так, — проговорила она. — Каждый год в этот самый день оно возвращается, так что, скорей всего, придёт и сегодня. Убери нос и дай мне выйти.

Туу-тикки выбралась из проруби и села на лесенку перед дверью купальни. Мгновение она прислушивалась и принюхивалась. Потом сказала:

— Вот сейчас. Сиди и жди.

Малышка Мю проехалась по льду и уселась рядом с ними. К ногам она привязала жестяные крышки от консервных банок, чтобы лучше скользить.

— Опять у нас какое-то мероприятие, — сказала она. — Но я лично только за то, чтобы освещение стало чуть получше.

Из долины прилетели две старые вороны и опустились на крышу купальни. Минуты шли.

И вдруг шёрстка у Муми-тролля на затылке встала дыбом, и он, охваченный небывалым волнением, увидел над сумеречным горизонтом красное зарево. Оно вытянулось в узкую алую полосу, от неё на лёд легли длинные лучи.

— Вон оно! — возопил Муми-тролль.

Он поднял малышку Мю в воздух и поцеловал её в нос.

— Да не валяй дурака, — сказала Мю. — Чего ради столько шума?

— Есть ради чего! — воскликнул Муми-тролль. — Весна! Станет тепло! Все проснутся!

Он подхватил со льда рыбёшек и подкинул их высоко в небо. Он стоял на льду и был счастлив, как никогда.

И тут лёд снова потемнел.

Вороны поднялись в воздух и медленно замахали крыльями в направлении долины. Туу-тикки собрала своих рыбёшек, а алая полоска втянулась обратно за горизонт.

— Оно пропало? — ужаснулся Муми-тролль.

— Немудрено, посмотрев на такое поведение, — съязвила малышка Мю и укатила на своих крышках.

— Завтра оно снова выйдет, — сказала Туу-тикки. — И будет чуть-чуть побольше, примерно с корочку от сыра. Не переживай.

Туу-тикки полезла под лёд зачерпнуть морской воды в суповую кастрюлю.

Она, конечно, была права. Не может же солнце вот так запросто взять и целиком появиться. Но оттого, что кто-то прав, тебе ничуть не легче. Даже наоборот.

Муми-тролль сел, не отрывая глаз ото льда, и вдруг разозлился. Злость начиналась где-то в животе, как и все сильные чувства. Он почувствовал себя обманутым.

Он застыдился, что поднял такой шум и повязал золотую ленточку. Злость кипела в нём всё сильнее. В конце концов он ощутил, что просто обязан сделать что-нибудь ужасное и запретное. Вот прямо сейчас.

Он вскочил, бросился по мосткам в купальню. Подбежал к шкафчику и распахнул дверцы.

Внутри висели халаты. Там же был и резиновый хемуль, которого никогда не удавалось толком надуть. Всё было как летом. Но на полу, забившись в угол, сидел и таращился на него кто-то маленький. Мохнатый, серый и широкомордый.

Существо шевельнулось, сквозняком промелькнуло в ногах и исчезло. Муми-тролль успел заметить только, как из двери купальни выскальзывает чёрная верёвочка хвоста. Кисточка на кончике хвоста на миг застряла в щели, её выдернули, и существо окончательно пропало.

В тот же миг в купальню вошла Туу-тикки с кастрюлей.

— Всё-таки не удержался, — проговорила она.

— Там была какая-то старая крыса, — ответил Муми-тролль, всё ещё сердитый.

— Это не крыса, — сказала Туу-тикки. — Это был тролль. Такой же, каким был ты до того, как стал муми-троллем. Тысячу лет назад ты выглядел бы точно так же.

Что на это ответить, Муми-тролль не знал. Он пошёл домой, сел в гостиной и задумался.

Через минуту зашла малышка Мю одолжить сахару и стеариновую свечку.

— Про тебя рассказывают всякие ужасы, — сказала она с восхищением. — Говорят, что ты выпустил из шкафа своего прапрадедушку и что вы с ним похожи.

— Замолчи, а? — попросил Муми-тролль.

Он пошёл на чердак и достал семейный альбом.

Со всех страниц на него смотрели достойные муми-тролли, снятые чаще всего на фоне изразцовой печи или на крыльце.

«Это какая-то ошибка, — подумал Муми-тролль. — Мы не можем быть родственниками».

Он посмотрел на спящего Муми-папу. Кажется, носы у них с предком похожи. Может, тысячу лет назад…

Хрустальная люстра вдруг зазвенела. Она тихонько раскачивалась туда-сюда, под тюлем кто-то шевелился.

— Вон он, — тихо пробормотал Муми-тролль. — Предок обосновался на люстре.

Но это уже не пугало. Муми-тролль начал привыкать к зимним чудесам.

— Как дела? — тихонько спросил он.

Предок посмотрел на него через тюль и шевельнул ушами.

— Поосторожнее с люстрой, — сказал Муми-тролль. — Это фамильная ценность.