Туве Янссон - Опасное лето

Появилась невысокая полная дама в красном бархате, которая объясняла, что ужасно счастлива, но почему-то с таким видом, будто у неё что-то болит.

Незнакомый ему голос где-то за сценой то и дело выкрикивал: «Роковая ночь!»

Снусмумрик удивился ещё сильнее, увидев на сцене Муми-маму.

«Что это на них нашло? — подумал он. — Их семейство всегда было не без причуд, но это! Так, глядишь, и Муми-тролль выйдет на сцену и начнёт что-нибудь декламировать».

Но Муми-тролль на сцену не вышел. Зато вышел лев и зарычал.

Лесные малыши завопили и чуть не перевернули лодку.

— Всё это очень глупо, — сказал хемуль в полицейской фуражке, сидевший в соседней лодке. — И ни капельки не похоже на тот прекрасный спектакль, который я видел в юности. О принцессе, уснувшей в кустах роз. Что всё это значит?

— Ну-ну-ну, — успокаивал Снусмумрик своих перепуганных детей. — Лев ненастоящий — он сделан из старого покрывала!

Но дети ему не поверили. Они своими глазами видели, как лев носится по сцене, пытаясь схватить дочь Мюмлы. Малышка Мю визжала.

— Спасите мою сестру! — голосила она. — Убейте льва!

И вдруг, совершив отчаянный прыжок, приземлилась на сцене и укусила льва за заднюю лапу своими маленькими острыми зубками.

Лев взвыл и распался надвое.

Зрители увидели, как дочь Мюмлы взяла малышку Мю на руки, а та поцеловала её в нос. Актёры вдруг заговорили нормальными словами, а не гекзаметром. И никто не возражал, потому что наконец-то стало понятно, о чём пьеса.

А пьеса была о том, как кого-то унесла огромная волна, как этот кто-то пережил страшные ужасы, а потом снова вернулся домой. В результате все были довольны и собрались варить кофе.

— Теперь они играют намного лучше, — сказал хемуль в полицейской фуражке.

Снусмумрик пересаживал на сцену детей.

— Привет, Муми-мама! — радостно крикнул он. — Можно подкинуть тебе этих малышей?

Спектакль становился всё увлекательнее и увлекательнее. Постепенно на сцену залезли все зрители и приняли участие в действии, поедая входную плату, разложенную на обеденном столе. Муми-мама скинула неудобные юбки и носилась взад-вперёд с кофейными чашками.

Оркестр заиграл «Пришествие хемулей».

Муми-папа сиял, довольный оглушительным успехом пьесы, а Миса была так же счастлива, как на генеральной репетиции.

Вдруг Муми-мама замерла прямо посреди сцены и выронила чашку.

— Он здесь, — прошептала она.

Всё вокруг стихло.

Кто-то плыл на лодке, до них всё отчётливее доносились осторожные всплески вёсел. В темноте звенел маленький колокольчик.

— Мама! — раздался чей-то голос. — Папа! Я вернулся!

— Это ещё что такое, — сказал Хемуль. — Мои узники! Хватайте их, пока они не спалили театр!

Муми-мама бросилась к рампе. Она видела, как Муми-тролль, разворачивая лодку, уронил весло в воду. В замешательстве он попытался грести одним веслом, но лодка только беспомощно закружилась на месте. На корме сидела маленькая худенькая хемулиха приятной внешности и что-то кричала, но её никто не слушал.

— Бегите! — крикнула Муми-мама. — Здесь полиция!

Она не знала, что натворил её Муми-тролль, но была совершенно уверена, что ей бы это понравилось.

— Держите моих узников! — орал Хемуль. — Они сожгли все таблички в парке, а сторож из-за них теперь светится!

Поначалу зрители немного удивились, но скоро поняли, что спектакль продолжается. Они отставили свои чашки и сели на рампу.

— Ловите их! — злобно вопил Хемуль.

Публика аплодировала.

— Минуточку, — спокойно сказал Снусмумрик. — Тут какое-то недоразумение. Это ведь я сорвал таблички в парке. И неужели сторож до сих пор светится?

Хемуль обернулся и впился взглядом в Снусмумрика.

— Зато подумайте, какая экономия, — как ни в чём не бывало рассуждал Снусмумрик, пробираясь поближе к рампе. — Никаких тебе счетов за электричество! Можно и трубку о себя зажечь, и яйца на голове сварить…

Хемуль не говорил ни слова. Медленно приближаясь, он широко развёл лапы, чтобы схватить Снусмумрика. Он подходил всё ближе и ближе и уже приготовился к прыжку, как вдруг… сцена с бешеной скоростью завращалась. Раздался хохот Эммы — на этот раз не презрительный, а весёлый и торжествующий.

Всё происходило так быстро, что зрители уже с трудом понимали, что к чему. Потеряв равновесие, все попадали друг на друга, сцена кружилась, а двадцать четыре лесных малыша накинулись на Хемуля и вцепились зубами в его китель.

Словно тигр, Снусмумрик метнулся через рампу и плюхнулся в одну из пустых лодок. Поднялись волны, лодка Муми-тролля перевернулась, и Снорочка, Филифьонка и крошечная хемулиха упали в воду и поплыли к театру.

— Браво! Браво! Да-капо! [2] Ещё раз! (Примеч. автора.) — кричали зрители.

Едва высунув нос из воды, Муми-тролль развернулся и поплыл к лодке Снусмумрика.

— Привет! — сказал он, схватившись за борт. — Как же я рад тебя видеть.

— Привет! — ответил Снусмумрик. — Залезай скорей, я научу тебя убегать от полиции!

Муми-тролль перевалился через борт, и Снусмумрик быстро-быстро погрёб прочь, так что вода забурлила у носа.

— Прощайте, мои детишки, и спасибо за помощь! — крикнул он. — Будьте чистыми и опрятными и не лазайте по крышам, пока не просох дёготь!

Хемуль наконец соскочил со сцены, стряхнул с себя лесных малышей и ликующих зрителей, которые забрасывали его цветами, сел в лодку и, бранясь, припустил за Снусмумриком.

Но было поздно: Снусмумрик уже исчез в ночи.

Наступила странная тишина.

— Ага, ты тоже тут, — спокойно сказала Эмма, глядя на мокрую Филифьонку. — Только не воображай, пожалуйста, что театр — это танец на лепестках роз!

Снусмумрик долго грёб молча. Муми-тролль любовался привычным контуром его старой шляпы на фоне ночного неба и облачками дыма от его трубки, которые медленно поднимались вверх в неподвижном воздухе.

«Теперь всё будет хорошо», — думал он.