Туве Янссон - Опасное лето

Он увидел красивые зелёные папоротники на ковре из нежной звездчатки, но с горечью подумал, что лучше бы тут росла репа.

«Наверное, так вот и бывает, когда становишься отцом, — подумал он. — Чем я их сегодня накормлю? Малышке Мю и двух фасолин хватит, а эти сожрут все мои припасы вместе с рюкзаком!»

Он обернулся и поглядел на лесных малышей, спавших во мху.

— Теперь из-за дождя у них ещё и насморк начнётся, — мрачно проговорил он себе под нос. — Но это не самое страшное. Хуже, что я совсем не знаю, чем их развлечь. Курить они не хотят. Мои истории их пугают. А целый день стоять на голове я не могу — так мне и к концу лета не добраться до Муми-долины. О, как будет приятно сдать их всех Муми-маме!

«Муми-тролль, — с внезапной нежностью подумал Снусмумрик. — Мы будем снова плавать по лунной дорожке, а потом сидеть в гроте и болтать…»

Тут одному из малышей приснилось что-то страшное, и он закричал. Остальные проснулись и закричали из солидарности.

— Ну-ну-ну, — попытался утешить их Снусмумрик. — Хоппети-хопп! Титтери-ти!

Но это не помогло.

— По-моему, им не смешно, — объяснила малышка Мю. — Сделай лучше, как моя сестра: скажи, что если они не замолчат, ты их прибьёшь. А потом попроси прощения и угости карамельками.

— И что, помогает?

— Не-а, — сказала малышка Мю.

Снусмумрик разобрал шалаш и зашвырнул ветки в можжевеловый куст.

— Вот так поступают с домом, когда он больше не нужен, — сказал он.

Под моросящим дождём лесные малыши сразу притихли и насупились.

— Дождь идёт, — сказал один.

— Я хочу есть, — сказал другой.

Снусмумрик беспомощно посмотрел на малышку Мю.

— Припугни их Моррой, — предложила она. — Так обычно делает моя сестра.

— И ты её тогда слушаешься? — спросил Снусмумрик.

— Нет, конечно! — сказала малышка Мю и покатилась по траве от хохота.

Снусмумрик вздохнул.

— Ну, пошли! — позвал он малышей. — Вставайте, вставайте! Пошли скорей, я вам кое-что покажу!

— Что? — спросили дети.

— Кое-что… — неопределённо ответил Снусмумрик и помахал в воздухе рукой.

— Так ты долго не протянешь, — сказала малышка Мю.

Они шли и шли.

И дождь тоже всё шёл и шёл.

Лесные малыши чихали, теряли ботинки и спрашивали, почему им не дают бутерброды. Некоторые поругались друг с дружкой и начали драться. Один напихал в рот еловых иголок, а другой укололся о ежа.

Снусмумрик уже готов был посочувствовать сторожихе из парка. Он усадил одного ребёнка на шляпу, двоих — на плечи, а ещё двоих зажал под мышками. И побрёл с этой ношей по черничным зарослям, спотыкаясь на каждом шагу, мокрый и несчастный.

Когда идти стало совсем невмоготу, перед ними открылась полянка. Посреди неё стоял домик с гирляндами из увядших листьев вокруг трубы и калитки. На подкашивающихся ногах Снусмумрик доковылял до двери и постучал.

Но ему никто не открыл.

Он заколотил ещё. Тишина. Тогда он распахнул дверь и вошёл. Дома никого не было. Цветы на столе завяли, часы остановились. Снусмумрик спустил детей на пол и подошёл к холодной плите. На плите стояла запеканка. Он двинулся дальше, к кладовке. Дети молча следили за ним взглядом.

Некоторое время было тихо. Потом Снусмумрик вернулся и водрузил на стол целый бочонок красной фасоли.

— Вот вам фасоль, ешьте, пока не треснете, — сказал он. — Мы тут ненадолго остановимся, а я тем временем выучу, как вас зовут. Ну-ка зажгите мне трубку!

Малыши кинулись ему на подмогу.

И вот уже в очаге горел огонь, а над ним сохли платьица и штанишки. На столе стояла огромная миска дымящейся фасоли, а за окном с беспросветного серого неба лил дождь.

Они слушали, как капли семенят по крыше и как трещат в очаге дрова.

— Ну, как вы? — спросил Снусмумрик. — Никто не хочет поиграть в песочнице?

Лесные малыши поглядели на него и засмеялись. А потом накинулись на фасоль из запасов Филифьонки.

Но Филифьонка не знала о том, что в её домик пришли гости, потому что сидела в тюрьме за возмутительное поведение.

В театре шла генеральная репетиция Муми-папиной пьесы, на сцене горели все лампы, хотя до вечера было ещё далеко.

За бесплатные билеты на премьеру бобры немного сдвинули театр с мели, но он всё ещё слегка кренился, что было не очень-то удобно.

Сцену скрывал занавес, красный и загадочный, а перед ним покачивалась на волнах целая флотилия любопытных лодочек. Зрители ждали начала представления с самого восхода солнца и даже захватили с собой обед, потому что генеральные репетиции — это всегда надолго.

— Мама, а что такое генеральная репетиция? — спросил маленький ёжик из бедной семьи, сидевший в одной из лодок.

— Это когда пьесу повторяют в самый последний раз, чтобы убедиться, что всё идёт как задумано, — объяснила его мама. — Завтра покажут настоящее представление за деньги, а сегодня бедные ежи вроде нас могут смотреть бесплатно.

Однако те, кто стоял по ту сторону занавеса, были отнюдь не уверены, что всё идёт как задумано. Муми-папа переписывал пьесу.

Миса плакала.

— Мы же договорились, что обе умрём в конце! — говорила дочь Мюмлы. — Почему лев съедает её одну? Мы же решили: «Растерзанн ые львом». Ты что, забыл?

— Хорошо, хорошо, — нервно пробормотал Муми-папа. — Лев растерзает тебя, а потом Мису. А теперь не мешай, я пытаюсь думать гекзаметром!

— А как же родственные связи? — забеспокоилась Муми-мама. — Вчера дочь Мюмлы была женой моего блудного сына. А теперь, что ли, Миса будет его женой, а я — её мамой? А дочь Мюмлы — незамужней девицей?

— Я не хочу быть незамужней девицей, — тут же вставила дочь Мюмлы.

— Пусть будут сёстрами! — воскликнул Муми-папа в отчаянии. — То есть дочь Мюмлы будет женой твоего сына. То есть моего. То есть твоей тётушкой.

— Это невозможно, — возразил Хомса. — Если Муми-мама — твоя жена, то жена твоего сына никак не может быть её тётушкой.

— Всё это совершенно не важно, — отрезал Муми-папа. — Потому что никакого представления не будет!

— Успокойся, — с неожиданным сочувствием сказала Эмма. — Всё образуется. К тому же публика всё равно ничего не поймёт.