Сост Марк Ватагин - Медноволосая девушка. Калмыцкие народные сказки

Зальта-Мерген скрутил головы двум воробьям. «Как же мне поймать третьего?»,— думает он. Привязал богатырь своего коня к одинокому тополю и устроил бурю-ветер, напустил бурана-снега, солнце завесил тучей. Воцарился страшный холод. И только над ухом своего коня оставил Мерген луч света. Воробью стало холодно, ведь он вылетел из теплого живота оленя. Он не мог лететь дальше и возвратился на этот луч. Сел на ухо коня и греется. Выскочил Мерген из-за коня, схватил воробья зажал его в кулаке. И пошел к Алачи-хану. Подходит ко дворцу. А из дворца стоны: лежит больной убийца-хан. Радуется медноклювая ведьма, радуется табунщик Ак-Сакал. Появился перед ханом Зальта-Мерген.

— А ну, вставай, убийца-хан, пойдем поборемся!

— Аа-а... вот почему плакал мой сын! Вот кому нужна была моя душа!

Взял Мерген воробья и начал растягивать его в длину. И начал растягиваться в длину Алачи-хан. Тогда Мерген стал растягивать воробья в ширину. И в ширину стал растягиваться хан.

— Мерген, скорей убивай! — крякнул он.

Мерген свернул голову воробью, и рухнул Алачи-хан. Богатырь изрезал хана и воробья па куски, принес саксауловых дров, развел костер и все куски спалил па костре.

Велик был улус у Алачи-хана. Велик был улус и у Зальта-Мергена. Приложил Мерген главному пойону хана китайскую тамгу [13] Приложил главному нойону хана китайскую тамгу . Тамга — клеймо. Тамгу выжигали на правой щеке побежденного полководца. и сказал:

— Ведя оба улуса ко мне на родину, а я поеду вперед. Где будет черта — иди. Где будет круг — ночуй!

И вот кочевье двинулось в путь. Впереди идут побежденный нойон, медноклювая ведьма и старик Ак-Сакал. А Мерген умчался вперед на месяц пути.

Однажды он увидал мальчика, бегущего по степи. Мальчик догнал сайгака, зарезал его, освежевал и бросил в сумку. «Что за быстроногий мальчик»,— думает пораженный Мерген.

— Эй, мальчик, иди сюда!

Мальчик подбежал.

— Чей ты сын, малыш, расскажи. Сколько тебе лет?

— Мне семь лет, а чей я сын, не знаю. У меня две матери. С ними я и живу.

— А где твой отец?

— Больше семи лет назад он уехал за своим улусом, да все не возвращается. Мои матери думают, что он давно погиб, что его убил Алачи-хан.

— А как же вы живете? Чем кормитесь?

— Раньше у нас был конь, и я охотился на коне. А теперь нет коня, и я охочусь один. Ловлю диких зверей. Их мы и едим.

Зальта-Мерген понял, кем был этот мальчик. Сажает он его на правое колено и целует в правую щеку, сажает на левое колено и целует в левую щеку и говорит:

— Ты луч света, проникший в тотхо, ты солнце и луна на моем беззвездном небе. Я твой отец. А улус мой идет за мной следом. Едем домой.

Жены радостно встретили Мергена и сына. А скоро пришли все подданные и весь скот.

Ударили в большой барабан — созвали на пир большой улус. Ударили в малый барабан — созвали малый улус. Долго гремел пир.

А потом началась веселая, счастливая жизнь. Мерген жил в мире и согласии со своими женами. А сын их вырос большим богатырем.

Это было давно, в стародавние времена. Жили в степи старик и старуха. И хотя дожили до седых волос, не довелось им услышать плача своего ребенка. Ждали-ждали и смирились. «Так и умрем,— решили они,— и не увидим ни сына, ни дочери». И вот вдруг старуха почувствовала, что у нее будет ребенок. Обрадовались они и дали обет: «Если родится дочь, мы примем сан Убуши [14] ...Мы примем сан Убуши... Принявшие сан Убуши — миряне, давшие обет воздержания от мирской суеты, обет соблюдения постов, проводящие время в молитвах и созерцании. , а если родится сын, отдадим его в манджики».

Старуха родила сына. Воспитывали они его очень бережно, насмотреться на него не могли. А когда исполнилось сыну семь лет, вспомнили, что давали обет: если родится дочь, принять сам Убуши, а если родится сын, отдать его в манджики.

— Что ж делать, старуха,— сказал старик,— надо выполнить свой обет. Надо отвезти сына в хурул.

Запряг он лошадь в телегу, посадил сына и старуху, положил угощения для бакши.

Приехали в хурул. Навстречу выходит сам бакши. Приветствовали они его по обычаям старых времен, поклонились они по обычаям новых времен, попятились назад с почтением.

— Что вас, старик и старуха, заставило ко мне приехать? — с улыбкой спросил бакши.

— До старости у нас не было детей, а мы так хотели ребенка,— ответил старик.— И мы дали обет: если родится у нас дочь, примем сан Убуши, если родится сын, отдадим вам в манджики. У нас родился сын. И вот мы привезли его к вам.

— Прекрасно, прекрасно,—- сказал бакши.— У меня уже семь мальчиков учатся мудрости. Ваш будет восьмым.

Старик и старуха уехали домой.

Начал Манджи учиться. А учился он так: что бакши скажет утром, Манджи знает к полудню, а чему бакши научит в полдень, Манджи знает к вечеру. Потом начал он брать у бакши те книги, которые тот ученикам не давал, а скоро и те, которые бакши и сам не читал. Очень ого полюбил мудрый бакши. Однажды он говорит:

— Пойдем, Манджи, в безлюдную степь, погуляем и скоро вернемся.

Идут они по траве. Впереди бакши, позади Манджи. Увидел Манджи веревочку, нагнулся и поднял. Бакши заметил и говорит:

— Ай, Манджи, не делай так! Нельзя поднимать с земли что попало!

— О бакши,— отвечает Манджи,— пригодится ведь!

Идут дальше. Лежит палка. И палку поднял Манджи.

— Ай, Манджи, ты опять поднимаешь всякую дрянь!

— О бакши, пригодится ведь!

Потом Манджи поднял коровий рог.

— Не надо брать его, Манджи!

— О мой бакши, вы увидите, пригодится и рог.

Вдруг задул ветер, набежали тучи, закапал дождь, а за ним посыпался град.

— Ай, Манджи, что делать будем, град нас бьет, где укроемся?!

— О бакши, это очень просто: я воткну в землю эту палку, привяжу веревку, к ней привяжу этот рог и мы в него войдем.

Наклонил голову Манджи и вошел в рог.

— Ай, Манджи, куда ж ты пропал? Меня тут град бьет!

— Входите ко мне, в этот рог.

— Что ты говоришь, Манджи, разве можно в коровий рог влезть?

— Входите, места хватит!

Наклонил бакши голову и очутился в роге, рядом с Манджи. А сверху по рогу град колотит, дождь льет. Думает бакши «Видно, он добрался уже до тех мудростей, до которых я еще по дошел. Видно, он уже куда ученее меня». И еще сильнее полюбил мальчика.

А старик и старуха совсем постарели и стали бедствовать. Нет сил достать воды, нет сил принести кизяков.

— Что делать,— говорит старик,— хоть и давали мы обет перед бурхапом, но придется ехать нам к бакши просить, чтобы вернул он нам нашего милого Манджи. Пусть Манджи до нашей смерти нам помогает.

Запрягли они свою лошадь, ваяли подарки-подношения и поехали к бакши.

Приветствовали его по обычаям старых времон, кланялись по обычаям новых времен. Поднесли ему ацал-такил и говорят: