Виктория Варгина - Солнечная тропа

— Нет, — сказал Лёнька. — Та, вторая, которая летает, она какая?

— Да такая же, как первая!..

— Ты что, как матрёшка?

На этот раз Валентина звонко рассмеялась:

— Ну да!.. Мы все как матрешки. И ты тоже!..

— Я?! Откуда ты знаешь?

— Мне одна тётенька рассказала. Она живёт в Синем Боре и тоже летает. Мы с ней там однажды встретились, она такая добрая!.. И она столько всего знает!.. Мы теперь часто вместе летаем… А в жизни я её только один раз встретила.

— Почему? — спросил Лёнька.

— Ой, это очень интересно. Я её часто спрашивала, кто она такая и откуда столько знает. А она мне говорит: меня зовут Инна Владимировна, а знаю много из книжек. Только это не те книжки, которые в магазинах продают, другие. И ещё, говорит, если ты меня днём где-нибудь в городе встретишь, то сделай вид, что меня не знаешь. А мне так хотелось её днём увидеть и узнать, кто она такая. Ну вот, однажды я иду, смотрю: она!.. А рядом с ней какой-то дяденька. Я спряталась за дерево и стою. Тут она в автобус зашла, а дяденька остался. Я не удержалась, подбежала к нему и говорю: дяденька, а кто это с вами сейчас был? Он сначала удивился, а потом говорит: это Инна Владимировна Пожарова, главный инженер нашего завода. Представляешь?

— Представляю, — сказал Лёнька и вздохнул. — А тогда почему я не умею так, как ты?..

— У меня это случайно вышло, — ответила Валентина. — А другие специально учатся. А ты что, тоже хочешь летать?

— Ещё спрашиваешь!

Девочка задумалась.

— Знаешь, я попробую тебя научить, — наконец проговорила она.

— Честно?! А да-давай прямо сейчас! — Лёнька даже заикаться начал от волнения.

— Нет, не сейчас. Сейчас не получится.

— Почему? А когда?

Валентина пожала острыми плечами:

— Ну, может быть, завтра. Или послезавтра… Когда ты успокоишься. Ой, смотри, мы пришли!..

Лёнька даже не заметил, как они очутились возле Голубинки, — он был целиком захвачен разговором с Валентиной.

— Ну да, это наша речка, — рассеянно произнес он, продолжая думать над последними словами девочки.

Валентина села на бережок и долго глядела в воду, казавшуюся неподвижной. Затем она сорвала травинку и, как когда-то Лёнька, бросила её в реку.

— Течёт… — сказала Валентина, провожая травинку взглядом.

Она подняла голову и посмотрела на другой берег Голубинки, а потом огляделась по сторонам.

— Как здесь хорошо, а я даже не знала!.. — произнесла Валентина и с благодарностью взглянула на Лёньку. — Я даже не знала, что может быть так красиво…

— Ну да! Ты же по всему миру летаешь!.. Ты же на другие планеты летаешь!..

— Ну и что? Это ведь совсем ничего не значит, — с какой-то особенной, недетской интонацией проговорила Валентина. — Мир это одно, а здесь — совсем другое…

— Да, здесь совсем другое, — согласился Лёнька.

Вечером Лёнька снова пришёл к дому бабки Долетовой: а вдруг ему удастся ещё раз увидеть Валентину? Мальчик простоял под домом, наверное, целый час — пока на крыльцо не вышла сама Долетова.

— Что, долго ещё будешь стену подпирать? — противным надтреснутым голосом крикнула она. — Спит Валентина!.. И ты иди… ухажёр!..

Лёнька покраснел так, что даже в темноте, наверное, было видно, и почти бегом покинул бабкин двор.

— Баба Яга — костяная нога!.. — сквозь зубы пробормотал он, выскочив в улицу. — Мало тебя Кадило пугал…

По дороге домой мальчик увидел Акимыча, который запирал курятник, и подошёл пожелать ему спокойной ночи.

— Что, Лёнька, новый дружок у тебя? — спросил дед Фёдор.

Мальчик почувствовал, что снова краснеет.

— Какой дружок? Она же девочка…

— Девочки, брат, косы носят. И в платьях ходят, — сказал Акимыч. — Или нынче всё наоборот?

— Какая разница, в чём они ходят? — насупился Лёнька.

— А, нету разницы? — старик попытался рассмотреть Лёнькино лицо. — Ну, ладно, хорошая девчушка-то?

— Хорошая, — напряжённым голосом ответил Лёнька. — А ты разве её не знаешь? Она же сюда приезжала…

— А что с того, что приезжала? Просидела у Катьки под юбкой, как мышонок под веником.

— Её Долетова никуда не отпускала, — заступился за Валентину Лёнька. — Она же маленькая была!.. А ты чего её с собой в лес ни разу не взял?

— Эка!.. — удивился Акимыч. — А ты чего это с меня допрос снимаешь?

Лёнька упрямо молчал. Дед Фёдор почесал бороду.

— А чёрт его знает, — сказал он. — Я от Катерины-то подальше держусь, а девчонка… кто её знает, что за девчонка… Опять же, чего мне в их дела нос совать?

Акимыч помолчал и, не дождавшись ответа, заговорил снова:

— Я, Лёнька, признаться, целый день про другое думаю. Сон наш с тобой один на двоих вспоминаю. Не идут у меня из головы эти терема, хоть ты что!.. Это какие же мастера нужны, чтоб такие дворцы выстроить!..

— А ты разве не мог бы?

— Хе! Про это и думаю, уже голова трещит.

— Ну и что?

— Кажись, смог бы. Ну, ладно, беги домой, вишь, темень нынче какая…

…Лёжа в своей постели, Лёнька думал о том, что Валентина сейчас наверняка летает и видит разные диковинные страны, о которых Лёнька не имеет даже представления… Ему вдруг стало так жалко себя, что зачесались глаза. Потом Лёнька представил, как Валентина летит к далёкой планете — крошечная и хрупкая — в чёрной необозримости космоса, и чуть не заплакал — на этот раз от пронзительной жалости к ней…

Затем Лёнька вспомнил, что Валентина обещала научить летать и его. Он тут же представил, как они поднимаются над Песками и, взявшись за руки, плывут в тёплом небе, подобно облакам, а внизу медленно течёт земля… Мальчик так размечтался, что не заметил, как в комнате появился Хлопотун.

— Лёня, — негромко позвал домовой.

— А?.. Что? Кто это? — Лёнька протёр глаза, как человек, внезапно разбуженный после крепкого сна. — Что случилось?

— Ничего, — ответил Хлопотун. — Нам с тобой пора на посиделки.

— Посиделки?..

Лёнька не знал, что ответить, в эту ночь он впервые предпочёл бы одиночество компании домовых…

— Я всё понимаю, — глуше обычного проговорил Хлопотун. — Но тебе нужно пойти, Лёня.

Не говоря ни слова, мальчик выскользнул из постели и быстро оделся.

…В доме Егора Сеничева Лёнька увидел, кроме прочих, Пилу и Соловушку.

— Здравствуйте… то есть… доброй ночи, — сказал им Лёнька. — Как поживаете?

— Благодарствуй, хорошо поживаем, — ответила Соловушка. — Федосья нас не трогает, а больше нам ничего и не нужно.

— А чего больше-то? — подхватил Пила.

Лёньке показалось, что оба они, тем не менее, чем-то озабочены или взволнованы. Мальчик перевёл взгляд на Толмача.

— Садись, Лёня, — сказал старый домовой. — Мы тебя нынче потревожили, ну да уж не взыщи.

— Ничего, — ответил Лёнька, присаживаясь на лавку. — Я думал, случилось что-нибудь…