Андрей Чудояков - Шорские сказки и легенды

Горная Шория является частью южной Сибири — родиной шорцев, издавна отнесённых к «лесным народам», каковыми были и тюрко-язычные алтайцы, телеуты, теленгиты, телесы, челканцы, тубалары, кумандинцы, тувинцы и другие народы, населявшие Восточные и Западные Саяны, Хангайское нагорье, русский Горный Алтай и монгольский Алтай, занимавшие территорию от бассейна Селенги до верховьев Иртыша на севере, а на юге — до северных окраин пустыни Гоби.

В климатическом и природном отношениях Горная Шория резко отличается от природы и климата южных районов, надёжно защищённых от северных ветров высокими горами и менее страдающих от изобилия атмосферных осадков, особенно в зимние периоды времени. Если на Южном Алтае, в Саянах и Минусинской котловине природные условия были благоприятны для круглогодичного пастбищного скотоводства, то северный Алтай и Горная Шория из-за глубоких снегов такими условиями не располагали.

В прошлом образ жизни аборигенного населения Горной Шории и Саяно-Алтая определялся географическими, климатическими и природными условиями. Как и у других «лесных народов», у шорцев издавна было многоотраслевое хозяйство: охота, скотоводство, мотыжное земледелие, кузнечное ремесло, гончарное производство, ручное ткачество и т. п.

В связи с тем, что в Горной Шории в изобилии водились различные животные, лесные птицы, а в горных речках — речная рыба, в их хозяйстве охота и рыболовство занимали значительное место, однако не в такой степени, как сообщают нам путешественники. В XVIII–XIX веках, когда всё население Сибири, в том числе шорцы, платили дань русскому царю мягкой рухлядью — пушниной. «Инородческое» население промыслом занималось поневоле. Вся добыча охотников уходила в казну в виде уплаты дани. Самим охотникам от промысла почти ничего не оставалось.

В Горной Шории из-за глубоких снегов практиковалось стойловое содержание скота. В количественном отношении оно не шло ни в какое сравнение со скотоводством в южных районах региона.

Если в хозяйстве у алтайских, хакасских, тувинских скотоводов насчитывались десятки, сотни, у особо богатых даже тысячи голов скота в лучшем случае, то в шорских хозяйствах счёт скоту вёлся на единицы и десятки, лишь у немногих хозяев скот исчислялся десятками голов.

Однако у некоторых «кузнецких татар», то есть у шорцев, было достаточно много скота. Об этом свидетельствуют русские письменные источники начала XVII века. Вот один из них: «… и для де государевы службы и для киргизских вышских людей у кузнецких татар и юртовских татар покупают они лошадей дорогою ценою. А кузнецкие де таможные целовальники емлют с них государевы пошлины со всякой лошади с рубля по гриве». В качественном отношении стойловое содержание скота было прогрессивным способом хозяйствования.

Одной из основных отраслей натурального хозяйства шорцев было мотыжное земледелие, дошедшее в своём развитии до плужной обработки земли. Развитию земледелия способствовали две причины: плодородные земли и опыт земледельческого производства в южной Сибири с глубокой древности. Там, где жили шорцы, земли, в основной своей массе, черноземные и плодородные. Это бассейны рек Аба, Сары Чумыша, полустепная часть бассейна реки Кондомы и долина реки Томи, начиная от устья реки Мрас-Су. Именно об этих местах с восхищением пишет А.Н. Державин в конце прошлого века: «При своих многократных экскурсиях по Кузнецкому округу я видел весёлую долину Ини, жизнерадостную — Кондомы, величественную — Томи, неприветливые и безлюдные долины Усы, Терсей, Тайдона. оголенные и печальные предгорья Салаирского кряжа — холмы, идущие от села Бачатского к вершинам реки Абы; с высоты Каракана смотрел в сторону села Бачатского на обширное приволье черноземной равнины; проезжая из села Баннова в село Борисово по возвышенности с прекрасными лугами, между Иней и Томью, я любовался на отдельные очертания Алатау, с вершины которого спускается сплошная тайга к Томи, и мне всюду думалось: вот счастливый край, где даны блага человеку — черноземная почва, обилие воды, а в недрах земли каменноугольное богатство; какое счастливое сочетание условий для благосостояния будущего населения».

В южной Сибири земледелие возникло рано и было развито не только в районе Горной Шории, но и в других районах Саяно-Алтая. Известный историк С.В. Киселев отмечает, что в южной Сибири земледелие занимает важное место уже в андроновском хозяйстве (1700–1200 лет до н. э.), а в тагарскую эпоху (1700-100 лет до н. э.) оно достигает уже уровня поливного земледелия. «Вода для оросительных каналов иногда проводилась за 15–20 км». Земледелие получает дальнейшее развитие и в последующие эпохи. В период образования древнетюркского каганата на Алтае существует поливное земледелие, возникшее в середине I тысячелетия н. э.

На древность шорского земледелия указывают многие данные, например, шорская легенда о двух братьях Темир-Кириш и Кола-Кириш, записанная Л.П. Потаповым у старика Тулбаева из рода Кобый. «Братья были замечательны, тем, что у них на пупах росла пшеница, и они занимались земледелием. От них произошёл род Кобый»; показателен аграрный шорский календарь: по-шорски август называется «аш кесчен айы» («месяц срезывания хлеба») а сентябрь — «ортон айы или уртун айы» («месяц обжигания»), то есть молотьбы хлеба способом обжигания: шорское название поля — «кра» или «тарвалыг», «тарвалы». В районе г. Междуреченска Кемеровской области, напротив шорского посёлка Карай, подножье горы называется «тарвалыг пук» («пашня»); в пятнадцати километрах от г. Новокузнецка, выше посёлка Абашево, было шорское селение Тарваган («пашни»). Все эти слова, имеющие общий корень с «тара-» («боронить»), или «таар абылом» «мотыгой копать землю для посева», восходят к общетюркскому корню «таранчи» — «земледелец», или «тарлаг». «В надгробных надписях IX–X вв. встречаются слова «ангыз» — поле, пашня и «тарлаг», которое в древности и в современном хакасском языке означает пашня», —