Верена Райнхардт - Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

— Просто нельзя было допускать такое! Надо было уже давно нападать самим! Как однажды сказала Грюндхильда Великая: «Нападение — лучшая защита!»

— А почему никто не следил, к чему идет дело?

— Чего мы вообще ждем? Нужно срочно действовать! Чего сидеть да разговоры разговаривать?!

Упреки и советы посыпались на Тальпу и Молеправительницу со всех сторон. Как по команде, соглядатаи отбросили всяческую дисциплину. Молеправительница попыталась несколько успокоить присутствующих, чтобы можно было хотя бы расслышать, на какой вопрос отвечает Тальпа, но на этот раз толпу одним движением руки было не утихомирить. Даже звук сигнального свистка потонул в общем гомоне. Наконец Молеправительнице это надоело, она просто села на скамью и стала ждать, когда людям на лугу самим наскучит кричать.

Фридрих наклонился к ней и спросил:

— Соглядатаи всегда так веселятся, когда наступают тяжелые времена?

— Пф-ф, не знаю. Это самая масштабная встреча соглядатаев в истории, — ответила Молеправительница, пожимая плечами. — Или, по крайней мере, на моей памяти. Да и положение наше еще никогда не было таким отчаянным. И именно в такой момент они ведут себя как дети…

— Ну, наверное, они скоро успокоятся, — пробормотал Фридрих.

Но этого не произошло. Одни хотели сейчас же бежать ловить Клупеуса, другие предлагали выступить походом на Юг и захватить Белоскалье; многие с удовольствием послушали бы дискуссию и задали бы вопросы, но из-за гвалта это было невозможно.

— Как думаешь, имеет смысл продолжать сегодня? — тихо спросил Фридрих.

— Сейчас заканчивать нельзя, — ответила Молеправительница. — Нужно закончить заседание так, чтобы бразды правления остались у нас в руках. Иначе может сколотиться компашка, которая отправится по Клупеусову душу — живет он всего в паре дней пути отсюда, и, если он от них узнает, откуда они взялись, тогда все, туши свет. Холодный Ручей станет первой целью для нападения.

— Это бы очень его обрадовало, — присовокупил Тальпа, стоявший за Молеправительницей. — Он смог бы покончить со всеми соглядатаями одним махом!

Между тем в небе показалась тень, и прямо перед Ангостурой, которая за весь вечер не сказала ни слова, приземлился филин. Он строго оглядел толпу, и его эффектное появление снова привлекло всеобщее внимание к сцене. Соглядатаи наконец перестали гомонить. Только старушка с лампами продолжала громко квакать о том, что ей хочется наконец получить кусочек мыши.

— Да, скрывать тут нечего, — начал филин учительским тоном, — положение наше опасно. Мы безнадежно уступаем армии Южной Стороны. Но мы могли бы — замечу, если действовать быстро! — предпринять кое-что против муравьев, прежде чем они на нас нападут. Многие из нас, соглядатаев, птицы, насекомоядные птицы. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Вы предлагаете нам их есть? — с отвращением спросила Ангостура.

— Несколько миллионов за несколько дней? — ужаснулась какая-то галка.

Молеправительнице совсем не понравилось, что по сцене расхаживает незнакомец. Поэтому она вскочила с места и энергично запротестовала:

— Ни в коем случае! И речи быть не может! Эти муравьи — такие же жертвы интриг Клупеуса, как и мы. Убивать их было бы излишней жестокостью! Это возможно только при самообороне!

— Я полагаю, можно долго спорить о том, самооборона это или нет, — проговорил филин и строго поглядел на Молеправительницу. Какая-то розовая улитка в первом ряду не выдержала и разрыдалась.

Но по крайней мере толпа снова слушала говорящих со сцены. Молеправительница воспользовалась возможностью и продолжила объяснять:

— Как правильно сказал этот господин, победить в открытой борьбе у нас нет никаких шансов. Но на нашей стороне эффект неожиданности и множество умных голов среди соглядатаев. Если мы сделаем ставку на смекалку и будем действовать по единому плану, победа будет за нами!

Эти слова звучали действительно убедительно. Голос разносился по всей поляне, и все соглядатаи, будто завороженные, внимательно слушали.

— Мы будем придерживаться трех стратегий, которые позволят нам всех противников обезвредить одновременно. Эти три стратегии мы представим вам завтра!

— Почему только завтра? И к чему три стратегии? — послышалось из толпы. — Грюндхильде Великой три стратегии были ни к чему!

Тут терпение Молеправительницы лопнуло.

— Но Грюндхильды Великой здесь нет! — закричала она. — А это наша проблема, которую нужно решить — всем вместе, иначе нам крышка!

— Жаркое скоро будет готово? — проквакала старушка с лампами.

Фридрих встал. Ему вдруг пришла в голову отчаянная и безумная мысль. Никто ведь не говорил, что Грюндхильда умерла, так? А если она не умирала, то она должна где-то быть. А если она где-то есть, то ее можно найти.

— А нельзя ли, — предложил он, — нельзя ли просто найти Грюндхильду и спросить у нее, что она сделала бы в такой ситуации?

Сказав это, Фридрих заметил, что все собравшиеся уставились на него, густо покраснел и почувствовал себя идиотом.

— Да, это было бы неплохо! — мечтательно вздохнула маленькая улитка.

— Битва с великанами имела место больше века назад, — возразил филин. — Значит, сейчас Грюндхильде было бы больше ста тридцати лет!

Фридрих обиженно замолчал и сел на свое место.

— Нельзя ли уже начать резать мышь? — снова начала канючить старушка с лампами в наступившей тишине. — Я умираю от голода!

— К сожалению, этот господин прав, — мрачно сказала Молеправительница. — Мы можем полагаться только на собственные идеи. А при этом мы никак не можем договориться, как же это сделать.

— Дайте мне уже мышиное ребрышко!!!

Брумзель мрачно смотрел прямо перед собой.

— В открытом сражении нам не победить. О засаде думать тоже бессмысленно. Я, конечно, еще раз перечитаю труды Грюндхильды по стратегии, но удастся ли там быстро отыскать подходящую мысль — это…

Тут старушка с лампами на спине встала и в ярости заковыляла в сторону костра. Протянув руку, она вытащила из-за своих ламп длинный зазубренный меч. И прежде чем кто-нибудь успел пикнуть, дважды обежала вокруг мыши на вертеле. Когда она остановилась, мясо упало с костей, разрезанное ровно на сто семнадцать кусочков.

— Грюндхильда Великая — это я! — прокаркала старушка. — Так можно наконец получить свою порцию жаркого?!

Соглядатаи застыли в благоговейном молчании. А старуха тем временем сняла шарф, закрывавший нижнюю часть ее лица, и принялась, причмокивая, обгладывать мышиное ребрышко. При этом она опиралась на зазубренный меч, который был почти с нее ростом. Фридрих удивленно пытался сравнить это существо с женщиной на парадном портрете.

Молеправительница прошептала: