Лидия Думцева - Сказки о любви

— А что такое свита? — пискнула одна из ручек. — Не понимаю!

— А кто такой гонор? — поддержала её близняшка.

— И где здесь король? — хором закончили трещётки.

— Не знаю кто — король, но все вы неблагодарные, — сказал всегда молчаливый дубовый Письменный Стол, — я даю вам опору, а вы и не замечаете этого.

— И меня словно здесь нет, — сказало Кресло.

— И чего они ссорятся, что делят? — думал Хрустальный Стакан. Ему мешали мечтать о Лучезарной.

— Да, мир прекрасен и когда ты спишь, — шептал Стакан Настольной Лампе, — лучи светила восходящего иль отблески заката, сюда проникшие в наш замкнутый мирок, и веселят и греют нас, конечно, но ты, твой свет, твои сиянье и тепло…

— Да ты влюблен в неё, влюбился! — запрыгали, заверещали снова трещётки Ручки.

— И что же — что влюблен? Болтушки праздные! Да разве ж это стыдно? Не вас же наш красавец может полюбить, коль даже я к вам равнодушен, — сказал двухцветный Карандаш.

— Фу! Фу! Унылый карлик! И от чего ж мы праздные? — запищали Ручки. — Бумаги чистой стопка! Скажи им всем — кому нужна ты, коль мы тебя не разрисуем иль не распишем?! И что бы Хозяин без нас делал? А вот мы! А вот мы…

Листы чистой Бумаги от неслыханной дерзости и самодовольства Близняшек даже не нашли, что ответить и лишь возмущенно зашелестели.

— Ш-ш-ш-што они себе позволяют — две выскочки? Ш-ш-што боломутят?

Три брата-Ластика зашептали: — Не обращайте на них внимания.

Сам-сам-самыч, тяжело вздохнув, печально промолвил: — Ваши споры очень скоро покажутся никчемными, когда узнаете, что всех вас заменят одним единственным чудовищным устройством. И имя его — Компьютер.

— Как это? Кто это? Зачем? Почему? — послышалось отовсюду.

— Да, да! Хозяину больше никто из вас не будет нужен. Разве только Письменный Стол, да я, да Кресло.

— А Лучезарная? — испуганно спросил Хрустальный Стакан.

— Про Лучезарную я ничего не знаю, не слышал, — ответил Сам-сам-самыч.

— Как же так? Неужели Хозяин предаст нас? Нас, служивших ему так преданно все годы? — спросила Самая-самая.

— Дело в том, — продолжил Сам-сам-самыч, — что у нашего Писателя появилась…

В это время в окно влетел круглый прозрачный Шарик. Опустился на Стол, подпрыгнул несколько раз, осмотрелся и пискнул:

— А вот и я! Здрасьте все!

— Ой! Какой совсем никакой пузан! — затрещали болтушки Ручки разом.

— Это я-то никакой! — возмутился Шарик-пузан, — Да вы меня ещё не знаете!

В этот момент солнечный луч проник в кабинет и пузан засиял, запереливался разноцветьем. Все ахнули. Пузан сверкал так, как никогда не сияли грани Хрустального Стакана.

— Ну что я говорил? А теперь каждый из вас может посмотреться в меня.

Пузан весело подпрыгнул к болтушкам Ручкам и они, увидев как забавно изгибаются в его отражении, захихикали. За ними — братишки Ластики, Точилка и Нож… Даже сине-красный Карандаш улыбнулся.

— Так я буду теперь вас веселить, — пообещал Пузан.

— Нам не до веселья, — промолвил Сам-сам-самыч.

— Да, да! Расскажи поскорей: кто появился у Хозяина, — попросила Самая-самая.

Их разговор прервался. Вошел Писатель, а следом за ним впорхнула юная Красотка. Прищурив глазки, она придирчиво осмотрела потолок, стены, окно и, скривив губки, презрительно разглядывала всё, что было на Столе Писателя.

— Фи! Я даже не могла представить себе — как все здесь отвратительно! — прощебетала Красотка.

Щелкнула пальчиком по Телефонному Аппарату, отбросила Ластики…

— Потерпи, любимый, — сказала Красотка, — скоро вся эта рухлядь будет на свалке. Это тебе обещаю я!

— А я не смогу тогда работать, — грустно сказал Писатель, — все годы…

— Нет, нет и нет! — заявила Красавица. — Все это позавчерашний мусор! Сразу же после нашей свадьбы я подарю тебе Компьютер. И… такой же маленький телефонный аппаратик, как у меня. А этот черный урод! Сегодня же мы его заменим. Сейчас же!

И она упорхнула.

В воцарившейся тягостной тишине никто и не мог подумать, что сверкающий шарик…

Но об этом чуть позже.

Писатель закрыл окно, обвел, как всем показалось, печальным взглядом всё, что находилось в кабинете, словно прощаясь, и ушел.

Итак, продолжение этой истории надо начать с того, что известно каждому: всё-всё-всё на свете состоит из одного и того же — из сверхмалюсеньких, не видимых, конечно, глазом частичек. Это атомы, ионы, электроны и… разное другое. А потому мы — люди — могли бы общаться со всем, что вокруг нас и что почему-то называется неодушевленным. Эх! Если б мы понимали язык, на котором всё, окружающее нас, переговаривается между собой… И порой может очень повлиять на события в жизни тех, кто с ними соприкасается. Трудно поверить? Тогда узнайте продолжение этой истории.

Наш Писатель, разумеется, не подозревал о бесконечных беседах или препирательствах, проходивших в его кабинете с утра до вечера.

По вечерам, когда он включал Настольную Лампу, она просыпалась. А если, уходя из кабинета, Хозяин забывал выключить её, что последнее время случалось нередко, то все наперебой спешили рассказать Лучезарной новости.

При пробуждении общей любимицы кабинет преображался. Ажурный абажур Лампы словно кружевами покрывал стены и потолок. И всё делалось ярким и нарядным. А Хрустальный Стакан сверкал всеми гранями.

— Ах! Что будет вечером, когда Лучезарная проснется? — промолвил Стакан.

— Но может быть не стоит рассказывать ей? — задумчиво произнесла Самая-самая.

— Погодите, подождите, — пропищал Пузан, — я что-то ничего не пойму, но вначале надо всё же познакомиться. Значит всех вас зовут хлам. А что такое свалка?

— Помолчи, глупыш. Нам сейчас не до тебя, — проворчал Сам-сам-самыч, — подумать только!!! Мы — хлам, а я оказывается ещё и урод!!! Неужели и правда — я урод? А вы от меня не только скрывали это, но ещё и называете Сам-сам-самычем!

— Ты внушительный, мудрый и благородный, — ответила ему Самая-самая.

— А нас-то! Нас всех! Ужас! Какой стыд! Какой позор! — затараторили близняшки Ручки, подпрыгивая от негодования и толкая двухцветный Карандаш. — Эта Красотка посмела назвать нас хламом! Правда, мы не знаем — что это такое, но свалка… О свалке мы слышали. А сама-то она, сама-то!!! Откуда вдруг взялась?

— Откуда бы Красотка не появилась, но Хозяин не очень-то защищал нас, — пробурчал Карандаш.

— И даже тебя, Самую-самую, его любимицу, Красотка причислила к хламу, — грустно продолжил Телефонный Аппарат.

— Не понимаю… Значит хлам — это плохо. И вас зовут не хлам? — снова пискнул Пузан.

— На него нельзя обижаться, — сказала Пишущая машинка, — я знаю, что он — Мыльный Пузырь. Давным-давно сюда частенько залетали такие. Они красивы, но живут чуть-чуть… сильный ветер или что-нибудь острое и… нет его. Просто лопнет.