Владимир Аринин - Сказки и фантазии [сборник]

— Так я увидел сказочную Индию, — сказал дядюшка. — А после летающее облако доставило меня обратно в наши края. На прощанье Калидаса подарил мне эту шкатулку. В ней — волшебный кристаллик. Обладая им, становишься обладателем волшебной силы. Если кто-то посмотрится в этот кристаллик, шепни лишь слово: «Прекрасно!», — и человек удивительно похорошеет. Но стоит шепнуть слово: «Ужасно» — и смотрящийся в кристаллик станет безобразным, превратится в урода. Таков был подарок Калидасы. Мы с ним расстались. Я вернулся к своей обычной жизни и весьма сожалел, что на русский язык не переведены замечательные творения Калидасы. Но когда я рассказывал о своем полете в Индию, мне никто не верил. Временами мне и самому приходили мысли — уж не придумал ли я все это, не увидел ли во сне… Но ведь была шкатулка и кристаллик в ней. И я мог испытать его силу.

Дядюшка поведал о том, что, когда его соперник посмотрелся в кристаллик, он не удержался и шепнул: «Ужасно». И соперник сразу же превратился в урода — стал горбат, большеголов и кривоног. И девушка отшатнулась от него в страхе и бросилась к дядюшке.

— Я был счастлив — она со мной. Чудесным образом я обрел ее, и она стала еще красивей, я превратил ее в дивную красавицу, — вспоминал дядюшка. — Но поверь мне, Коля, — сказал он, — нельзя быть счастливым, если счастье достается не прямым, не честным путем. И я опомнился. Совесть возмутилась и восстала во мне. С помощью волшебного кристаллика я вернул сопернику его внешность, его красоту. И девушка снова вернулась к нему. Я многое тогда пережил и понял, и мне было очень больно от всего случившегося, но и радостно, как никогда.

Дядюшка взял шкатулку, нажал пальцем на изображение облака, и крышка с мелодичным звоном приподнялась. Коля увидел в шкатулке маленький прозрачный кристаллик…

— Так вот что таилось в шкатулке! — восхищалась Вера. — Наверное, это волшебный кристаллик!

Они втроем — Вера, Дима и Коля — стояли в углу зала. А в зале гремела музыка и танцевали нарядные дети. Детский бал удался.

Вера в течение всего бала танцевала с Димой. И это была красивая пара, все любовались ими — они преотлично танцевали. А Коля все время грустно простоял в углу. И только сейчас Вера и Дима подошли к нему, чтобы посмотреть кристаллик.

Вера рассматривала кристаллик с большим любопытством. «Прекрасно!» — прошептал про себя Коля. И лицо Веры словно озарилось светом.

— Как ты похорошела! — удивленно сказал Дима.

— Как ты красива! — воскликнул Коля.

Теперь взял в свою руку кристаллик Дима, внимательно всматриваясь в него.

«Ужа…» — начал Коля, но, так и не договорив, зажал себе рот рукой.

— А по мне, так ничего особенного, — произнес немного свысока Дима, возвращая Коле кристаллик. — Пойдем, Верочка, танцевать…

И они упорхнули в праздничный зал и вот уже закружились в вальсе, раскрасневшиеся и счастливые.

Коля выбежал из зала в сад. В конце аллеи его ждал дядюшка.

— Дядюшка! — закричал Коля, обнимая его. — Мне сейчас тоже очень больно. И радостно, как никогда!

Прошли годы…

Николай Волоцкой перевел на русский язык великие творения древнеиндийского поэта Калидасы. И впервые книга его переводов была издана в Вологде. В этой книге есть и поэма о летающем облаке.

Никаких сведений о жизни Николая Волоцкого не сохранилось. Но книга «Санскритские поэмы» в его переводе осталась.

Напротив дома, где жил маленький Павлуша, была тюрьма. И мальчик часто видел, как в тюрьму вели под охраной закованных в цепи арестантов. Печально звенели цепи. Арестанты шли медленно, тяжело. Некоторые прохожие бросали им милостыню.

Мальчик бежал к матери и со слезами просил медные мелкие монеты, чтобы подать их арестантам. Он горестно жалел этих бритых, понурых, в рваных холщовых балахонах людей.

Они снились ему по ночам. И острая жалость сжимала сердце. И он просыпался в слезах.

Мальчик дал клятву: когда он вырастет, то освободит всех арестованных, распахнет двери тюрьмы.

Мальчик жил в Никольске, маленьком городке вологодского края.

Шли годы. Мальчик вырос. Он стал известным для своего времени писателем — Павлом Владимировичем Засодимским.

Это было в конце прошлого века. Засодимский много ездил по стране, чуть ли не весь наш Север обошел пешком.

Он с любовью и состраданием писал свои книги о простых людях, о тружениках, о бедняках. «Все мои горячие симпатии всегда были и остались на стороне бедных, обездоленных…», — говорил он.

Засодимский правдиво описывал в своих книгах деревню и сельчан, родную северную природу. Довольно много писал он и для детей, в том числе сказок. Но вот что любопытно: честный и точный жизнеописатель, он в своих сказках становился фантазером и мечтателем, как будто писал их совсем другим пером.

В сказках Засодимского говорится о волшебных городах и замках, о рыцарях и дамах, о чудищах и красавицах, о злых и добрых духах. Маленькие читатели в далеком прошлом все это с удовольствием читали.

Но сказки Засодимского давно уже не издавались, сегодня они неизвестны, и я позволю кое-что из них пересказать своими словами.

Когда-то очень давно в глуши дремучих лесов на высокой горе стоял старинный замок угрюмого и мрачного вида, с потемневшими зубчатыми стенами и высокими башнями. На самой высокой башне его развевался флаг с изображением меча, щита и рыжей бороды.

Замком правил рыжий граф — жестокий, сильный и коварный. С отрядом своих воинов он нападал на соседние города и деревни, убивал и грабил, и все вокруг испытывали ужас перед ним. Граф любил сражаться: он первым, как бешеный, бросался в самую гущу боя, улыбаясь, рубил направо и налево и испытывал восторг, слыша крики и стоны умирающих.

Но в своем замке граф не переносил ни малейшего шума. Песни, музыка, громкие голоса — все это здесь было запрещено. Слуги говорили шепотом. Они носили обувь на мягкой подошве, чтобы их шаги не были слышны. У детей на губах были особые повязки, чтобы дети не могли шуметь и смеяться. Даже собаки ходили в намордниках, чтобы не было лая.

Где-то в глубоких подземельях замка в кромешной темноте томились несчастные узники. Но их стоны не были слышны из темных глубин.

В замке стояла мертвая тишина. Стены покоев рыжего графа были обиты толстым бархатом и не пропускали ни единого звука. Как в оцепенении, сидел обычно рыжий граф за дубовым столом на резном табурете. Медвежья шкура была расстелена у его ног. С застывшим взглядом, неподвижный и безмолвный, он напоминал какую-то страшную статую.

Но вот (это было летним солнечным утром) в его покои пришли люди. Первым вошел в черном наряде и колпаке алхимик. За ним два воина в рогатых шлемах ввели человека, одетого в бедную одежду.