Народные сказки - Волшебный козел

У эде, у банара, у седанга крепкие ноги. Пусть идут в ту сторону, где заходит солнце. Там много лесов и гор, там глубокие реки. Возделывайте поля и живите, охраняйте мои южные пределы. А ты, вьетнамец, хоть и невелик ростом, зато умом скор. — Тут все обернулись к вьетнамцу. Был он и в самом деле мал ростом, но вместо одной корзины, которую каждый нес за спиной, держал на плече коромысло с двумя корзинами, полными семян. Стали братья шептаться, говоря друг другу, что малыш сметлив и запаслив.

И сказал Дух земли:

— Уж очень ты мне пришелся по нраву, малыш. Оставил бы я тебя в своем доме, да срок мне возвращаться на небо. Дарю я тебе самые плодородные земли. Река там огромна, как море, станешь ты в ней ловить рыбу. Есть холмы и низины, сухие места и напоенные влагой. В общем, будет где посеять все твои семена.

Только Дух земли умолк, как загрохотал гром, и Дух вознесся на небеса. Братья поклонились ему, простились друг с другом и разошлись в разные стороны.

Жил некогда богач по прозванью Аниа. Владел полями — орлу не облететь. Стоят его дома — буйволы в стаде. А главный дом на крутом берегу — буйвол-вожак.

Все поля у богача отменные, но самое лучшее — в устье ручья. И повадилась к тому полю лань, стала его разорять: созревшие рисовые колосья поедать, незрелые — топтать.

Рассердился богач, велел слугам изловить лань. Вооружились слуги копьями и пиками, окружили поле. А богач как закричит:

— Эй, лань, на сей раз не уйдешь от нас, конец тебе пришел, не жди пощады. А если кто тебя упустит, голову тому снесу без промедленья.

Но лань как будто и не слышит, знай бегает по полю, колосья топчет. Глядит на нее богач — в душе пламя бушует, будто изнутри его осы жалят. Велел он слугам копья в лань метать.

Но тут вдруг лань мотнула головой, взбрыкнула и кинулась на Аниа. Испугался Аниа, грохнулся на землю, а лань мимо проскочила, и след ее простыл.

Еще сильнее рассердился богач, схватил копье, бросился вдогонку за ланью. Перемахнул гору — лани как не бывало, на ее месте девушка-красавица. Глаза — две луны сверкают, гибкий стан змеей извивается. Идет красавица — узорчатая юбка на ходу переливается.

Богач и спрашивает:

— Куда, девушка, путь держишь среди лесов дремучих, среди круч высоких? В лесу солнышка нету, на тебя смотрю — глаза слепит. В рот капли хмельного не брал, на тебя поглядел — пьян стал. Только сейчас воды напился, увидел тебя — от жажды опять истомился. О красавица! Наряжу тебя в юбки узорчатые, в кофты красивые, только пойдем ко мне в дом. Слуг, сколько пожелаешь, приставлю, медных котлов наставлю, только пойдем ко мне в дом.

Застыдилась девушка, спряталась под деревом, отвечает:

— О Аниа! Не знаю я, как рис варить, гостей привечать, не умею табак готовить, гостей угощать. Слугами тоже не привыкла повелевать. Возьмешь меня в жены — раскаешься. Спать ляжешь — алое пламя привидится, на циновку сядешь — циновка кучей муравьиной покажется. Что тогда делать будешь?

Обернулся тут Аниа, как закричит:

— Эй, сотни слуг моих, эй, тысячи слуг! Все спешите сюда! Прекрасный цветок у крутого холма я нашел, птичку в ущелье поймал у ручья. Эй, люди! Разноцветным седлом седлайте слона, я вторую жену к себе в дом везу!

Не по нраву пришлись девушке эти слова, надула она губы и говорит:

— Коль идти — так по широкой тропе. Коль стоять — так на высокой горе. Коль сидеть — так рядом с тобой, Аниа. А в клети свиней загонять да птиц с полей гонять я не согласна.

Понял тут богач, что красавица не хочет быть второй женой, хочет быть старшей.

А красавица опять говорит:

— Ладно! Дерево по ветру клонится. Согласна я стать тебе второй женой, только обещай делать все, как я скажу.

Стал с того дня Аниа будто хмельной от доброго вина: чем больше пьет, тем слаще, тем пьянее. Ночью вместо изголовья кладет под голову нежную ручку молодой жены, к ее теплому бедру прижимается. Днем рассмеется красавица — Аниа слушает не наслушается, голос ее ручейком звенит, птицей заливается. И послал Аниа старшую жену свиней пасти, птиц с поля гонять.

Все равно не успокоилась красавица, стала мужа подговаривать, чтоб убил и старшую жену и сына. Аниа пообещал, как только рассветет, слуг послать, чтобы убили жену и сына.

Но только Аниа лег спать, во сне к нему старец явился: спина широкая, как у слона, борода длинная — до живота, глаза сверкают — две звезды. Подошел он к Аниа и говорит:

— Послушай, Аниа! Убьешь жену и сына, навек останешься один. Отправь-ка ты их лучше в дремучий лес, слугам прикажи зарезать собаку, копья и ножи собачьей кровью вымазать и показать второй жене.

Хотел было Аниа старца за руку схватить, только старец вдруг исчез.

Едва рассвело, Аниа все сделал, как велел ему старец: кликнул самого верного своего слугу и наказал старшую жену с сыном в дремучий лес отвести, там и оставить.

Увидела вторая жена, что копья и ножи в крови вымазаны, обрадовалась, еще жарче стали ее ласки. Старый Аниа совсем голову потерял, обо всем думать забыл. А молодая жена так и ходит за ним тенью.

Тем временем старшая жена с сыном перевалили десять огромных гор, через пять широких рек переправились. Не знают, где им укрыться, как прокормиться. И вот идут они однажды мимо ручья, — камни высятся, скалы вздымаются, деревья зеленеют. Вдруг все вокруг потемнело, день обернулся ночью. Прошлось горемыкам устроиться на ночлег прямо возле ручья.

Спит мальчик, а сам слышит, голос чей-то говорит:

— Еще вчера должна была прийти, да что-то нет ее.

Другой голос отвечает:

— Не стала, видно, убивать ее дьяволица. Только чую я человечий дух.

Поглядел мальчик, видит: идут два великана, прямо к матери подходят. Притворился мальчик, будто спит, а сам смотрит, что дальше будет.

Подошли великаны к матери, говорят:

— Отчего не села ты на высокое дерево, птица, от стаи отбившаяся? Отчего не укрылась в глубокой пещере обезьяна, от стаи отбившаяся?

Заплакала мать, рассказала великанам все от начала и до конца. Говорит один великан:

— Это она и есть!

Тут мать громко вскрикнула. Мальчик вздрогнул, открыл глаза, смотрит, а матери нигде нет. Заплакал мальчик, побежал искать. На берегу ищет, вдоль ручья идет, чуть не под каждый камень заглядывает.

Добрался до того места, где воду берут и тропки в разные стороны расходятся, остановился. Смотрел-смотрел, вдруг приметил диковинные камешки. Взял один — в воду бросил, еще взял — опять бросил. Камешки по воде прыгают, а мальчику утеха. Бросал-бросал, наскучило, о матери вспомнил, сел на самый большой камень, плачет.

Тут к ручью девочка за водой пришла с бамбуковыми ведерками. Стала у мальчика за спиной, смотрит, молчит. Вдруг приметила, что мальчик плачет, сама заплакала. Схватила ведерки, домой побежала. Прибежала и говорит: