Станислав Брейэр - Как надо любить маму

Он всю свою жизнь выращивал цветы на клумбах города, он любовался своими цветами и радовался.

Но вот у него заболели глаза, и он ослеп.

А потом как-то прохожие увидели, что тот слепой садовник опять трудится на клумбе.

— Зачем вы сажаете цветы, которых не видите? — удивились прохожие.

А он ответил с тихой улыбкой:

— Но их видите вы…

И как только она стоит на земле, не падает? У неё внутри — труха древесная, и дерево стоит большей частью только на своей сухой коре, да и кора уцелела не со всех сторон.

А на её корявых ветках растут… спелые грушки, румяные, здоровенькие!!!

Она похожа на старую, согбенную нищую бабушку, и кора у неё будто в старых морщинах. Но она ничего не просит, а в руках у неё спелые грушевые плоды, которые она предлагает всем прохожим.

— Старая груша! — сказал я. — Как ты можешь ещё и плоды давать?!

А груша ответила тихим старческим голосом, в котором слышна добрая улыбка:

— Очень хочется что-то хорошее сделать…

На одном воздушном шаре с подвешенной к нему корзинкой можно было кататься без пилота, потому что этот шар был живой. И он катал детей с утра до вечера. Иногда также вечером, на заре. И в самых исключительных случаях — ночью. Шар и ребёнок в его корзинке взлетали прямо к звёздам.

Но однажды пришёл мальчик, залез в корзинку и сказал:

— Полетели скорей, дорогой воздушный шар! В самое небо!

А тут шар и говорит:

— Не смогу тебя поднять. Ты слишком тяжёлый.

— Я? — удивился мальчик, потому что он был самый худенький в классе, и роста небольшого…

— Не могу тебя поднять… Извини, мальчик, — сказал шар.

Мальчик скорей побежал домой, вытянул из-под дивана весы и взвесился. Оказалась такая тяжесть, как будто он самый толстенький в классе, а роста — метра в два!

Испугался мальчик, побежал в поликлинику.

— Срочно, пожалуйста! Взвесьте меня, а то я ничего не понимаю! — воскликнул он, и его взвесили на больших медицинских весах.

— Невероятно! — удивились люди в белых халатах. — Такой худенький, такой невысокенький мальчик — сто двадцать килограммов да ещё и с граммами!.. А сколько было раньше?

— Неделю назад — тридцать три кило и сто граммов, — проговорил бедняжка, втянув голову в плечи, и пошёл из поликлиники.

Сел он на скамейку, ничего не понимая: что ж такое происходит, а?

— А ты за последнюю неделю ничего плохого не сделал? Может, обидел кого? Может, родителей не слушался? Или в бродячую собаку камешком бросил развлечения ради?

Это спросил старик, который сидел на той скамейке, читая книгу.

— Ну? — спросил его мальчик. — Допустим, и что из этого выходит?

— Тяжесть. Всякий нераскаянный грех — тяжесть в душе. Конечно, шар тебя такого не может поднять в синее небо.

— А какого может? — с надеждой спросил мальчик.

— Вот храм православный, — сказал старик. — Пойди, расскажи всё священнику. И у Бога Самого прощения попроси, только очень искренне. Господь всех людей любит и прощает, особенно детей…

Вскочил мальчик, побежал скорей и в храм вошёл, где свечи и лампады горят тихой радостью.

А священник спросил его:

— Что за печаль?

— Тяжесть, — признался мальчик. И всё-всё рассказал про свои грехи.

Выслушал священник, его своей пушистой бородой накрыл, а сверху епитрахилью и отпустил все-все грехи!

— Я уже не тяжёлый? — спросил мальчик.

— Уже нет, — улыбнулся священник, бороду поглаживая. — Бога поблагодари…

Мальчуган поблагодарил своими искренними горячими словами. И вышел. И побежал скорей и прибежал к тому воздушному шару с корзинкой.

Залез в корзинку и говорит:

— Ну? Полетим?

— Вот теперь можно, теперь подниму, — ответил шар, и они стали подниматься выше, выше, в самое синее небо, где облака и радость велика.

Был ливень, и земляные червяки повылазили из норок на землю и на асфальтовую дорогу, потому что вода затопила их жилища. И некоторые попали в лужи, из которых им самим не выбраться.

Тут шёл по улице грязный мужичок с синим носом и червячка вынул из лужи, отнёс на травку и там положил, а затем другого червячка так же и так далее. Некоторые лужи так разлились, что туфли у мужичка насквозь промокли. А он бормочет, утирая слёзы:

— Господи! Спаси меня, как я его!..

Один прохожий над ним смеётся, другой отворачивается с большой брезгливостью. А третий, внимательный прохожий, на него посмотрел и подумал:

«Конечно же будет ему и от пьянства избавление, и бессмертной душе — Радость Радостей!..»

Сеня был старшим братом, а Саня младшим. И Сеня обижал братишку. Однажды он несправедливо ударил Саню по щеке.

А это увидел комарик.

Вот вечером все легли спать, а комарик прилетел к Сене на правую щёку и давай пищать.

Тот себе по щеке — шлёп. А комарик успел взлететь и сел ему на левую щёку. Сеня себя шлёп по щеке, а комарик отлетел и сел ему опять на правую щёку.

Бил себя Сеня то по правой, то по левой щеке. Он и под одеяло прятался с головой, да комарик и под одеяло успел влететь и опять сел на щёку.

Сеня одеколоном натёр лицо, но настырный комарик не испугался, всё приставал.

Наконец Сеня вспомнил, как ударил брата, и сказал:

— Не за это ли я сам себя бью? Утром надо попросить прощения.

Только тогда комарик отстал.

Утром Сеня попросил у брата прощения, а у самого щёки были красные-красные от пощёчин.

А в это время воевали Наши против Ненаших.

Пришёл Наш, подоил корову, напился и ушёл.

Прибежал Ненаш, подоил корову и с молоком убежал.

— Корова! — говорю я ей. — Ты даёшь молоко и тем, и этим. У тебя что, нет своих убеждений?

Она удивлённо посмотрела на меня большими глазами и ответила:

— Так ведь тот человек и этот человек. А мне напоить человека молоком — одна радость. Хочешь, и тебя напою?..