Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч (1958, илл. Ротова)

– Ни слова больше, о низкий лихоимец! Мне противно слышать такие речи! Сейчас я пойду и сообщу об этом твоему главному начальнику! – вскричал Хоттабыч с непередаваемым презрением в голосе.

– Вы этого не сделаете по двум причинам, уважаемый синьор, – возразил ему инспектор, ничуть не повышая голоса. – Во-первых, вам в таком случае придётся дать взятку и ему, а во-вторых – и это самое главное, – вы не выйдете из моего кабинета иначе, как под конвоем.

– Почему?

– Потому что я обязан арестовать и вас.

– Меня?! Арестовать?! За что? Не ослышался ли я?

– За то, что вы не выполнили предписания правительства и не сдали итальянскому казначейству всё золото, которое вы имеете. Вы должны были бы понимать, что без золота Италия не может с успехом бороться за западную цивилизацию.

– С какой стати я должен сдавать золото в казначейство чужой страны?

– Должен ли я вас понять, синьор, что вы не итальянец?

– Должен, и ты не ошибёшься.

– Вы иностранец?

– Конечно.

– И вы не американец?

– Ты не ошибся.

– Давно ли вы прибыли в Италию?

– Вчера под вечер.

– А где ваш заграничный паспорт, дорогой синьор?

– Что ты подразумеваешь под неизвестными мне словами «заграничный паспорт», о трижды презренный лихоимец?

– Заграничный паспорт – это тот документ, без которого никто, кроме американцев, не имеет права въезжать в Италию и покидать её пределы.

– Могучий джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб не нуждается в чьих бы то ни было разрешениях. Он посещает те страны, которые ему угодно посетить, не унижаясь до испрашивания соизволения властей, как земных, так и небесных, конечно не считая аллаха.

– Значит, вы прибыли в Италию без визы нашего министерства иностранных дел и привезли с собой какое-то, и довольно значительное, количество золота? Вот за это я, дорогой синьор, и должен вас арестовать. Впрочем, есть и другой, более приятный выход.

– Взятка? – догадался Хоттабыч.

Инспектор утвердительно кивнул головой, не замечая, что старик выдернул из своей бороды несколько волосков.

– Мне хотелось бы вам указать, – прервал инспектор наступившую тишину, – что в тюрьме вам придётся очень туго. Вас будут кормить солёным, но пить давать не будут. Каждый день я буду навещать вас вот с этим графином, наполненным прохладной, вкусной водой, и вы будете испытывать такую жажду, что в конце концов отдадите мне всё ваше золото и все ваши чемоданы и будете ещё благодарны, если мы вас оставим в живых.

– А почему ты украл чемодан, который отобрал у Джованни? – спросил Хоттабыч, бросив при этом на пол несколько разорванных волосков.

– Я никогда не ворую вещественных доказательств, – обиделся инспектор, – вот он…

Только что чемодан лежал на стуле справа от инспектора, и вдруг он словно сквозь землю провалился. Пропала вдруг и груда золотых монет, так приятно волновавшая воображение инспектора, и, что самое удивительное, прямо из-под его рук неведомо куда и каким путём пропал протокол допроса Джованни.

– Это ты украл, проклятый старик! Ты и этот тихоня Джованни! Но ничего, я вас живо заставлю понять, где вы находитесь! – взвизгнул инспектор.

Он нажал кнопку, и вошли четыре жандарма с необыкновенно тупыми и свирепыми физиономиями.

– Обыщите их! – приказал инспектор.

Но обыск ничего не дал.

– Куда девалось золото? Где чемодан и протокол? – завопил инспектор.

Хоттабыч молчал. Джованни беспомощно развёл руками:

– Не знаю, синьор инспектор.

В это время открылась дверь, и в кабинет заглянул мистер Вандендаллес. У него было озабоченное лицо. Из-за его спины выглянул Чезаре. Как переводчик Вандендаллеса он сделал официальное заявление:

– Синьор инспектор, мой американец просит передать, что он очень спешит, потому что сейчас должны открыться магазины. Нельзя ли поскорее поговорить с ним?

В такт этим словам Вандендаллес величественно качал головой. И вдруг он заметил Хоттабыча, который скромно стоял в сторонке.

– О-о-о-о! – воскликнул американец. – Мистер инспектор, задержите, пожалуйста, этого старика!

– Синьор американец просит, синьор инспектор, чтобы вы задержали этого старика, – быстро затараторил, переводя его слова, Чезаре Санторетти. – Синьор американец обвиняет этого старика в том, что он несколько дней назад похитил у него сто миллионов сто тысяч долларов наличными деньгами в пачках по сто десятидолларовых бумажек, а также десять тысяч золотых часов, усыпанных брильянтами, двадцать тысяч золотых портсигаров, пятьдесят тысяч жемчужных ожерелий, пятнадцать тысяч старинных фарфоровых сервизов и одно совершенно бесценное серебряное кольцо, оставленное синьору Вандендаллесу в наследство его величеством покойным царём Соломоном, сыном Давида…

– Вот оно!.. Вот оно, это кольцо! – взревел мистер Вандендаллес, заметив на руке Хоттабыча колечко «Носи, Катя, на здоровье». – Отдай кольцо!

– А ну-ка, заставьте старика заговорить! – приказал инспектор и в предвкушении приятного зрелища поудобней устроился в кресле.

Жандармы молча козырнули и неожиданно для инспектора и самих себя с силой вышибли из-под него кресло, повалили на ковёр и принялись избивать.

– Что вы делаете, негодяи?! – вопил инспектор. – Ведь я вам приказал потолковать с этим стариком, а не со мной!

– Так точно, синьор инспектор! – молодцевато ответили жандармы и продолжали наносить ему удары.

– Чего ты стоишь, как дубина? – крикнул инспектор окаменевшему от удивления Чезаре. – На помощь, Чезаре, на помощь!..

Телохранитель Вандендаллеса какими-то странными, деревянными шагами приблизился к избиваемому инспектору и нанёс ему несколько ударов, от которых тот сразу затих, потеряв сознание.

Убедившись, что инспектор «готов», жандармы и Чезаре, как по команде, тяжело вздохнули и принялись тузить друг друга, пока один за другим не попадали на пол в полнейшем изнеможении. Последним упал Чезаре Санторетти. Но, уже падая, он из последних сил так стукнул Вандендаллеса, что тот грохнулся на ковёр, словно мешок с картошкой.

– Вы его знаете, этого американца? – спросил Джованни Хоттабыча. – Это как раз он сказал, что я у него украл чемодан…

– Знаю ли я этого мерзкого человека?! – усмехнулся Хоттабыч. – Да, мы с ним как-то встречались… Ну, добрый мой Джованни, всё как будто в должном порядке. Покинем же скорее этот негостеприимный дом.

С этими словами он взял Джованни за руку и спокойно, словно сквозь двери, провёл его на улицу прямо сквозь толстую каменную стену, за которой волновались обеспокоенные их долгим отсутствием Волька и Женя.

– Возьми, Джованни, обратно свой чемодан, – сказал старик молодому рыбаку, вручая ему невзрачный чемодан, который впору было бы выбросить на свалку.