Мари-Катрин д’Онуа - Кабинет фей

Королева и не ведала ничего о таком великолепном посольстве, пока оно не подошло к самому дворцу. Хохот народа и гвардии заставил ее высунуться в окно, и тут она увидела самую необычайную кавалькаду, какую только могла вообразить. В это время Ширлимырль с большой обезьяньей свитой как раз приблизился к карете мартышек, подал лапу дородной обезьяне по имени Гиббонья и помог ей выйти, после чего выпустил маленького попугайчика, служившего ему переводчиком, и дождался, пока эта прекрасная птица явится перед королевой и попросит аудиенции от его имени.

Плавно поднявшись в небо, попугай подлетел к окну, у которого стояла королева, и сказал ей мелодичнейшим голосом:

— Сударыня, господин граф Ширлимырль, посол достославного Макака, короля обезьян, просит у Вашего Величества аудиенции, чтобы поговорить о весьма важном деле.

— Милый мой попугайчик, — сказала королева, лаская его, — для начала скушайте гренок и попейте, а затем, прошу вас, передайте графу Ширлимырлю, что он желанный гость в моей стране, равно как и все, кто его сопровождает. Если путешествие из Обезьянии в здешние края не слишком его утомило, он может сразу же явиться в залу аудиенций, где я буду ждать его на троне, и весь двор тоже.

Услышав это, попугай дважды шаркнул ножкой, выбил дробь, пропел что-то в знак радости, а затем полетел обратно, уселся на плече посла Ширлимырля и передал ему благоприятный ответ, который только что получил. Ширлимырль очень обрадовался. Он обратился к одному из офицеров королевы через сороку Трещотку, нанятую переводчицей, и спросил, не предоставят ли ему какую-нибудь комнату, чтобы отдохнуть с дороги. Ему отвели гостиную, выложенную расписным и позолоченным мрамором, одну из самых чистых во дворце. Он вошел туда с частью свиты; обезьяны же, от природы прекрасные ищейки, тотчас обнаружили укромный уголок, где хранилось множество горшочков варенья. И вот мои лакомки угощаются: у одного в лапах хрустальная чаша с абрикосами, у другого — бутылка сиропа, у того мармелады, у сего марципаны [180]. Гордый народец из кортежа, которому от этой трапезы не досталось ни крошки, ни зернышка, был весьма раздосадован, и поэтому одна сойка, болтушка, каких мало, явилась к королеве в зал аудиенций и, почтительно приблизившись, произнесла:

— Сударыня, я слишком предана Вашему Величеству, чтобы участвовать во всем этом расхищении. Какой урон вашим сладчайшим вареньям! Один только граф Ширлимырль съел уже три склянки и пожирал четвертую, без малейшего почтения к Вашему Королевскому Величеству, когда я, содрогаясь от возмущения, полетела сообщить вам об этом.

— Благодарю, дружочек мой сойка, — сказала королева с улыбкой, — однако же не беспокойтесь уж так о моих вареньях, — я жертвую ими ради счастья Побрякушки, которую люблю всем сердцем. — Сойка, несколько пристыженная тем, что наябедничала, молча удалилась.

Через несколько минут явился посол со свитой, одетый не по моде, ибо с тех пор, как вернулся знаменитый Фаготен [181], в свое время столь ярко блиставший в свете, обезьяны так и не имели достойных образцов. На нем была остроконечная шляпа с пучком зеленых перьев, перевязь из синей бумаги с папильотками и большие штаны с рюшами, а в лапе тросточка. Попугай, считавшийся хорошим поэтом, сочинил весьма серьезную речь. Он приблизился к подножию трона королевы, обратился к Побрякушке и произнес:

Не успел Попугай окончить речь, как королева взглянула на Побрякушку, а та была в таком замешательстве, что и словами не выразишь; королева же, прежде чем дать ответ, хотела знать, что обо всем этом думает ее обезьянка. Попугаю было велено передать господину послу, что Ее Величество благосклонно относится к притязаниям его государя и будет благоприятствовать ему во всем, поелику это от нее зависит. Когда аудиенция закончилась, королева удалилась, и Побрякушка последовала за ней в ее кабинет.

— Милая моя мартышка, — молвила королева, — признаюсь, что буду грустить по тебе, когда ты уедешь, но Макаку отказывать нельзя, я ведь еще не забыла, как отец его в большой войне против меня выставил двести тысяч воинов. Они загрызли столько наших подданных, что нам пришлось заключить весьма унизительный мир.

— Из этого следует, сударыня, — отвечала с нетерпением Побрякушка, — что вы решились принести меня в жертву этому ужасному чудовищу, дабы избежать его гнева. Но я умоляю Ваше Величество хотя бы дать мне несколько дней, чтобы принять окончательное решение.

— Это разумно, — отвечала королева, — однако, если хочешь знать мое мнение, соглашайся поскорее. Подумай об уготованных тебе почестях, взгляни, какое роскошное посольство за тобой прислали; уверена, что никогда Макак не делал для Мартыны того, что делает для тебя.

— Уж не знаю, что он там делал для Мартыны, — презрительно отвечала малышка Побрякушка, — однако те чувства, какие он мне изливает, весьма мало меня трогают.

Она немедленно встала и, грациозно поклонившись королеве, отправилась искать принца, чтобы поделиться своим горем. Тот, едва только увидев ее, воскликнул:

— Ну что, миленькая Побрякушка, когда мы будем танцевать на твоей свадьбе?

— Не знаю, сударь, — отвечала та печально, — но только положение мое теперь столь плачевно, что я больше не могу таить от вас мою тайну и, чего бы это ни стоило моей скромности, должна признаться: вы единственный, кого я хотела бы видеть моим супругом.

— Супругом, — расхохотался принц, — супругом, милая моя обезьянка? Что ж, я весьма польщен; надеюсь, однако, что ты простишь меня, если я откажусь от такой чести, ведь, в конце концов, ни по росту, ни по характеру, ни по манерам мы совсем не подходим друг другу.