Крис Ридделл - Юная леди Гот и грозовые псы

Он снова повернулся к сундуку и вытащил из него мотки блестящих ленточек и обмотал ими маленькое деревце. Затем – полные пригоршни свечечек, которые он привязал к тоненьким веточкам.

За ними последовали маленькие пакетики, миниатюрные полосатые карамельки и сахарные фигурки в золотых фантиках.

– И мы создаем праздничное настроение, украшая это деревце, символ леса. Наступит день, когда все начнут украшать рождественскую елку подобным образом! [9]

Он отступил на шаг и оглядел свою работу. Маленькое деревце полностью скрылось под напластованиями пестрых, сверкающих, переливающихся украшений. Запустив руки в сундук последний раз, Пальц Християн извлек из него куколку в бело-голубом платьице, с непропорционально большой головой на пружинке. Затем осторожно поместил ее на самую верхушку елочки и дождался, когда она перестанет качаться. Затем отступил на шаг и провозгласил:

– Эльза – снежная королева!

Участники литературно-собачьей выставки, чье внимание уже полностью переключилось на книжные полки, подняли взгляды от кожаных переплетов выбранных ими книг и вежливо поаплодировали. Собаки у их ног застучали хвостами по ковру. От дверей на украшенную елочку с интересом поглядывал Мальзельо, крепко держа за ошейники Бель и Себастиана.

– Грянул-Громская литературно-собачья выставка состоится завтра вечером здесь, в большой библиотеке, – объявил лорд Гот, наблюдавший за происходящим от каминной доски. Он выглядел необыкновенно серьезным и, как показалось Аде, избегал встречаться с ней глазами. – Графиня Пэппи Куцци-Чуллок и Пальц Християн Андерсен будут судьями, – продолжил он.

– Конкурс состоит из трех раундов, – заявила графиня Пэппи, поглаживая своего лапландского лэпдога Шмыга. – Первый раунд – но́ска, второй – музыкальный променад…

– А третий – прыжки, – радостно закончил Пальц Християн Андерсен, пошевеливая пальцами.

Эльза на верхушке елки закачала своей большой головой, и из кармана Пальца Християна показалась маленькая головка Йорика.

Сестры Вотте радостно взвизгнули и окружили его. Андерсен уселся на свой летучий сундук, и сестры принялись по очереди гладить Йорика малой датской породы.

– А известна ли вам история о том, – произнес Пальц Християн Андерсен, раскрывая пальцы в эффектном жесте, – как несдержанный молодой человек с болот сошелся с дюжей молодой квартирной хозяйкой в страстном споре о квартирной плате?

Сестры Вотте покачали головами.

– Однажды давным-давно… – начал Пальц Християн и завернул такую длинную и захватывающую историю, что сестры Вотте не могли пошевелиться от восхищения.

Мальзельо тем временем подобрался к елочке поближе, и Ада готова была поклясться, что несколько игрушек перекочевало в его карман.

Она совсем уж собиралась поинтересоваться у него, что это значит, как вдруг дверь в дальнем конце библиотеки отворилась и одна из обезьянок вошла в комнату. Ада бросила взгляд вбок – не заметил ли ее отец? Но лорд Гот был слишком увлечен беседой с графиней Пэппи Куцци-Чуллок, ласкавшей своего Шмыга. Ада подтолкнула Эмили, и обе они уставились на обезьянку, облаченную в свитер, который Ада ей связала. Она проскользнула к окну, вскарабкалась по нему и исчезла за занавеской. А через несколько мгновений снова появилась, жуя банан. Затем проскочила к двери и была такова, но в открытую ею дверь тут же ввалился Уильям Брюквидж, поддерживая растрепанного Брамбла Вотте.

– Да не собирался я в комнатный футбол играть! – оправдывался Брамбл, пока Уильям усаживал его на нижнюю ступеньку стремянки. – Сливси слишком увлекся и порвал футбольный мяч. А потом спихнул меня с лестницы.

Уильям нервно оглянулся.

– Если ты не возражаешь, я бы лучше поужинал в своей комнате, – промямлил Брамбл. – Что-то я неспокоен.

– Тебе же сказано было следить за Сливси! – накинулась Эмили на брата.

Уильям немедленно принял цвет кожаных переплетов, перед которыми стоял.

– Сказать-то легко… – ответил он.

И тут в библиотеку тихонько просочился преподобный Торвиль и двинулся к лорду Готу.

– Позвольте поблагодарить вас за приглашение на ужин… – начал он церемонно и тут же добавил другим голосом:

– Уй-й-й-я!!!

Его нога заскользила на брошенной банановой кожуре, и преподобный грохнулся оземь.

Лорд Гот, Ада, Кингсли и Артур бросились к нему и помогли подняться на ноги.

Лорд Гот поднял банановую шкурку и взглянул на Аду.

– Нет, мне все-таки придется перемолвиться словечком с добрым доктором, – сказал он с нажимом.

– Милорд! Дамы, романисты и поэт! – провозгласил Мальзельо скрипучим голосом. – Ужинать подано!

Все упомянутые расселись вокруг огромного стола в паровой обеденной зале Грянул-Гром-Холла. Игрушечная железнодорожная колея вела из украшенного коринфским портиком служебного люка у дальней стены через виадук к обеденному столу. Там она делала широкую петлю и через тот же люк уходила обратно на кухню. По этой колее ездил маленький паровозик, тянувший за собой тележки, наполненные блюдами с плит и столов миссис У’Бью, так что обедающие могли сами угощаться, пока паровозик медленно проползал мимо них.

Чарльз Брюквидж, который сидел на дальнем конце стола вместе с Адой, Эмили и Уильямом, достал свисток из жилетного кармана и дважды в него дунул. С кухни раздался приглушенный лязг (это кухарки наполняли вагоны), затем послышалось пыхтение, понемногу становящееся все громче. Судья, романисты и поэт дружно подались вперед, не сводя глаз с коринфского портика.

Неожиданно его окутало облако пара, которое пронзил маленький паровозик. Сверху у него виднелась высокая труба, с боков – быстро вращающиеся рычаги, а спереди – ограждающий щиток в форме совочка, как сиденье на «Машине различий». Чарльз Брюквидж счастливо улыбнулся, а из-под стола вынырнули три маленькие головы в красных шапочках.