Майкл Бонд - Медвежонок Паддингтон сдаёт экзамен

Он уже нарисовал специальную поздравительную открытку, а мысль послать ещё и телеграмму пришла ему, когда однажды утром он увидел на рынке доску объявлений, а на ней – рекламный плакат. На плакате было написано, что это экономный и безотказный способ доставить людям радость; Паддингтону эта мысль страшно понравилась. И надо же – такое крушение всех надежд!

Медвежонок решил пойти посоветоваться со своим другом мистером Крубером. Мистер Крубер был большим специалистом по решению всяких житейских проблем, и, даже если ему не всегда удавалось с ходу найти верное решение, он умел представить дело в таком свете, что на душе сразу становилось легче.

Бросив ещё один суровый взгляд на дверь почтового отделения, Паддингтон зашагал в сторону рынка Портобелло. Капюшон его синего пальтишка был плотно надвинут на голову поверх шляпы, чтобы защититься от студёного утреннего воздуха.

В последние несколько дней погода переменилась, осень уступила место настоящей зиме; сегодня так приморозило, что Паддингтон уже пожалел, что не сумел набраться храбрости и рассказать миссис Бёрд, что его новые ботики ушли на приготовление особого соуса для гостей фамильного замка лорда Лакома.

Старые ботики знавали лучшие дни, и первые снежинки нынешней зимы вскоре проникли внутрь сквозь трещины на подошве, так что мех на задних лапах совсем промок.

Паддингтон укрылся от ветра возле парадной двери какого-то дома неподалёку от улицы Портобелло и решил, что для продолжения пути необходимо подкрепиться, – на этот случай у него был с собой кусок булки с мармеладом. Вдруг на глаза ему попался листок бумаги, пришпиленный к этой самой двери.

На листке было написано:

Паддингтон принял решение, не раздумывая. Такую возможность нельзя было упускать, и через минуту он уже со всех лап бежал вверх по ступенькам.

Студия мистера Марша находилась на самом последнем этаже. Медвежонок постучал, вошёл и с интересом огляделся. Если бы не стены, можно было бы подумать, что он оказался в огромной теплице – почти вся крыша была стеклянной. В самой середине, на возвышении, стоял столик, а на нём – ваза с фруктами. Чуть в сторонке находилась печурка, которая, впрочем, не топилась, а вокруг неё сгрудилось несколько человек с мольбертами.

Паддингтон в очередной раз вспомнил о посещении замка лорда Лакома – ему сразу пришла на ум сцена из арии, которую они там слышали, хотя, судя по тому, как будущие живописцы держали кисти, у некоторых из них пальцы не просто закоченели, но и вовсе отваливались от холода.

Сам мистер Марш, похоже, был более морозоустойчив, потому что, в отличие от своих учеников, закутанных в тёплые пальто, он был одет в одну лишь широкую блузу, какие носят художники. Заметив Паддингтона, он бросился к нему через всю комнату, его одёжка так и развевалась.

– Дорогой сэр! – воскликнул он. – Добро пожаловать в нашу тёплую компанию! Чем могу служить?

Паддингтон вежливо приподнял шляпу и другой лапой пожал мистеру Маршу руку.

– Вид у неё какой-то не очень тёплый, – сказал он задумчиво. – По-моему, они все замерзли…

– Что? А? – Мистер Марш нервно хихикнул. – Ну… да… так чем я могу вам помочь?

– Я бы хотел, если можно, поработать натурщиком, – объявил Паддингтон.

– Не натурщик, а халтурщик, – произнёс мрачный голос со стороны мольбертов.

– Тихо! – Мистер Марш предупредительно поднял руку и заодно с Паддингтоном устремил на будущих художников суровый взгляд. – Ничего смешного. Сейчас же прекратите хихикать.

После этого он снова повернулся к медвежонку.

– Вы, сэр, пришли в самый, можно сказать, подходящий момент! – воскликнул он, подводя Паддингтона к возвышению. – Между нами говоря, – добавил он шёпотом, – нам тут уже изрядно надоело рисовать фрукты. Да и вообще, они в это время года страшно дороги, а стоит отвернуться, и половины натюрморта нет – кто-то съел.

Он поставил медвежонка на возвышение, рядом со столиком, потом отошёл подальше, держа в вытянутой руке кисть и придирчиво разглядывая композицию прищуренными глазами.

– Скажу сразу, – обратился он к своим ученикам, – тот, кому удастся ухватить эти его усы, заслужит особой похвалы!

– Ухватить усы? – встревожился Паддингтон. – А я и не знал, что натурщиков хватают за усы!

– Всем потребуется жжёная умбра, – продолжал Ромни Марш, не обратив внимания на его реплику, – можно её слегка оттенить мареной [8]. Некоторые пятна вокруг носа просто поражают глубиной и богатством оттенков… – Художник задумчиво огладил бороду. – Нос, разумеется, чёрный… рот тоже. Язык предлагаю писать травянисто-зелёной краской.

– Травянисто-зелёной? – вконец переполошился Паддингтон. Он скосил глаза на большое зеркало, стоявшее неподалёку, и облегчённо вздохнул. – Вообще-то, язык у меня другого цвета, – объяснил он. – Просто я сегодня утром пытался написать телеграмму и всё время облизывал ручку.

– А… да… конечно! – Мистер Марш понял, что медвежонок обращается к нему, и мигом вернулся с небес на землю. – Скажите, а не могли бы вы снять пальто? А то хотя вы и натурщик, но выглядите как-то ненатурально… – Тут его посетила и вовсе гениальная идея: – Знаете что, сделайте вид, что вы загораете на пляже!

Паддингтон призадумался. Вообще-то, воображение у него было хорошее, особенно если как следует сосредоточиться, однако, ещё раз обведя взглядом нетопленую студию, он понял, что никакими силами не сможет представить себе то, что задумал мистер Марш; а уж снимать пальто он не собирался ни под каким видом.

– Медведи вообще не загорают, – сказал он твёрдо. – Потому что они вместо этого выгорают. И если можно, я всё же останусь в пальто.

Ромни Марш нетерпеливо цокнул языком.

– Ладно, не будем смотреть в рот дарёному коню, – решил он наконец. – Такие уж времена пошли: бери, что дают, но куда же это мы катимся! Тогда попробуйте сделать вид, что вы статуя. – Художник с сомнением посмотрел на Паддингтоновы ботики и стал устанавливать его в подходящую позу, продолжая при этом наставлять своих учеников: – Боюсь, с ногами вам придётся повозиться. Очень трудно сказать, где они начинаются, а ещё труднее – где заканчиваются. Однако, – добавил он со вздохом, – для того мы и живём, чтобы преодолевать трудности. Вот так. – Он сделал шаг назад и ещё раз осмотрел результаты своих трудов. – А теперь, что бы ни случилось, не двигайтесь. Стоять надо совершенно неподвижно.