Мирзакарим Норбеков - Шухлик, или Путешествие к пупку Земли

Так или иначе, они не собирались убивать его собственными руками – не хотели брать ещё один грех на душу.

Эти безумцы верили, что он сам скинет ослиную шкуру, превратившись в Луция.

Ну, в крайнем случае они сдерут её уже с дохлого осла.

Всякое наказание кажется не радостью, а печалью. Но после наученным через него доставляет мирный плод праведности. Примерно так говорил когда-то предок Луций.

В глухом подземелье Шухлик полагался только на Чу.

Однако оно в последнее время столько говорило, что надорвалось, то ли охрипло, то ли осипло, то ли вообще умолкло. Во всяком случае, звучавший голос был мало узнаваем.

Шухлик не знал, верить ему или нет. Может, это какое-то поддельное, ложное чувство. Из самозванцев.

– Иной раз мне чудится и мерещится, кажется и мнится, – призналось оно. – Ты уж сам отделяй правду от вымысла! Хочу тебе сказать, что самая большая победа – не драться с врагом, а сделать его другом.

– Да, сказать легко, – проворчал Шухлик. – Очень похоже на пустые слова!

Пустые не пустые, а именно слово «друг» напомнило об Ок-Таве. Если бы он смог призвать её, крылатая ослица хоть чем-нибудь да помогла бы!

Но разве в чёрной пещере создашь ощущение восторга и счастья, на которое отзывается Ок-Тава?

На какой-то миг Шухлик то ли впал в забытье, то ли вообще потерял сознание.

Он увидел сад Шифо. Правда, немного странный, словно паривший в воздухе. Шухлик плыл от дерева к дереву, разглядывая их лица. Прежде он не замечал, что яблоня похожа на маму, груша – вылитая кошка Мушука, абрикос – словно родной брат тушканчика Уки, а физиономия граната напоминает своим выражением черепаху Тошбаку.

Откуда-то – из родника, что ли? – возник бриллиантовый шар, раскрыв объятья навстречу.

Рыжий ослик очутился внутри шара и забылся ещё крепче.

А всё-таки слышал, что говорит предок Луций.

– У меня, сынок, есть одна финтифлюшка – уловка, хитрость. Впрочем, не одна, а целых четыре. Они отворят любую темницу!

И перед носом Шухлика появились старинные, замысловатой формы ключи, вроде амбарных.

– Если хочешь стать лучше и чище, открой первым ключом драгоценный ларец – восторженное состояние своей души, чтобы оно передалось всему телу, чтобы каждая мышца, каждая клеточка запомнила твоё желание.

Вторым ключом разомкни цепь, которая сковывает улыбку и радость от каждой секунды жизни. Третий предназначен для шкатулки, где хранятся смысл и цель твоего бытия. Пора извлечь их оттуда и поместить в самое сердце.

И, наконец, четвёртый, как отмычка, вскрывает двери, за которыми – счастье! Не ищи его на стороне, становясь взломщиком. Оно, счастье, внутри тебя! Избавься от страхов, уныния и дурных мыслей. Распахни, как дверные створки, добрые чувства, – и душа наполнится любовью и светом. Тогда Ок-Тава окажется рядом, и Чу тебя не оставит…

В забытьи Шухлик всё понимал. Всё казалось простым, как шар. Но очнувшись, усомнился. Разве могут спасти воображаемые ключи или какое-то одинокое внутреннее чувство, если даже пять внешних бессильны?

И всё же попытался, орудуя четырьмя ключами, создать Ок-Таву.

Представил утренний сад Шифо, когда его деревья только-только зацветают. И вечерний, наполненный зрелыми плодами. Рыжий ослик нёс на коромысле воду из родника, а все его приятели, стоя на лесенках-стремянках, собирали урожай. Сад, шелестя травой и листьями, рассказывал необычные сны, которые только саду и могут присниться. Шухлик сам такого не ожидал, но явственно увидел, как подошла мама, и услышал её слова: «Сынок, пора ужинать – я уже натёрла морковку с яблоками!»

Шухлику стало так радостно, что дух перехватило. Точнее – отпустило ввысь. Рыжий ослик, как говорится, воспарил духом!

Ведь всё это было, и сейчас есть где-то неподалёку, и наверняка ещё будет!

Душа его переполнилась запахами цветов, журчанием ручья, тихим дуновением ветра и вдруг превратилась в бриллиантовый шар, подобный Луцию.

И Ок-Тава отозвалась – осьмикрылая, с изумрудными перьями. Можно её не видеть, но как не понять, что она рядом?!

Когда прилетает чудесная ослица, всё чувственно, всё внятно!

Шухлик чуял прохладное трепетание её крыльев, разгоняющих пещерный жар. Уже не так больно впивались в копыта острые камни. Исчезли уныние и тоска.

Сама тьма подземельная, казалось, рассеялась, и стал ясно слышен голос Чу.

– Всё будет хорошо! Затылочники надеются, что, ошалев от жары, тьмы и бессонницы, ты выскочишь из своей шкуры.

Они явятся сюда ровно через три недели. Есть время, чтобы подготовить побег. А сейчас уже вечереет, так что постарайся вздремнуть.

В мёртвом подземелье Шухлик ощутил лучи закатного солнца, которые ласкали и убаюкивали. Впервые за долгое время он спокойно заснул, как будто в райском саду Шифо.

И ничего ему не снилось, если не считать ощущения счастья, которое ни вспомнить, ни описать невозможно.

Проснулся Шухлик бодрым, полным сил, но – увы! – всё в той же безысходной чёрной тишине. Долго не мог сообразить, где это он? Опять безмерье и безвременье?! Хуже того – безверье.

«Пожалуй, у меня навязчивый бред и докучливые фантазии, – думал он, вспоминая Ок-Таву, бриллиантовый шар, разговоры с Чу. – А что это за странный колокольный перезвон в пустой голове?! Так, вероятно, и должно быть в пещере грешников-затылочников. Того и гляди, появятся привидения и призраки!»

И впрямь – почудилось едва заметное колебание воздуха, а звон распался на мелкие хрустальные шарики вроде слов, которые наяву и отчётливо произносил предок Луций.

– Я побуду с тобой, сынок, пока не выберешься отсюда!

Шухлик кивнул, не слишком уверенно. Его чувства, честно говоря, были в панике. Они переживали уже не только за шкуру, но и за рассудок.

– Научись управлять ими, – заметил Луций, – это не сложно. Постарайся распознать и запомнить, как звучит чувство Чу, которое говорит тебе правду. Едва услышал его – крути хвостом!

– В какую сторону?! – прыснул рыжий ослик, и вдруг так заржал, что и затылочники, наверное, услыхали.

Шар Луций тоже не удержался и залился звонко, будто малый колокол, отчего в пещере посвежело, как после короткой грозы.

– Неважно, в какую, – сказал он, отдуваясь. – Важно, чтобы установились надёжные отношения хвоста с чувством Чу! У каждой нашей мышцы отличная память – по себе знаю. Когда превратился из осла в человека, долго ещё подмывало пройтись на четвереньках или почесать брюхо задней ногой. Словом, кручение хвостом должно крепко-накрепко соединиться с пробуждением Чу. Понимаешь?

– Ну, как же! – опять хихикнул Шухлик. – Нужна прочная, обоюдная связь между хвостом и чувством, как в бою между командиром и солдатами…